туземцев. Что-то с почвой там не то, ее надо каким-то образом доводить до ума, а зачем этим заниматься, если по пути видели куда более качественную.

Выбрали четыре места, где легко поместится поселок и запланированные под возделывание поля. Где-то придется свести лес и кустарники, где-то расчистить землю от древних обломков, но других проблем нет.

Больше всего специалисты хвалили территорию древнего города. На юго-восток от него тоже хватало пространств с великолепной почвой, на некоторых участках расчищать почти нечего. Но слишком близко к побережью – и хочется, и колется.

С тем и вернулись, опоздав на целый день из-за неугомонного Сфена.

Опоздание стало причиной того, что не поспели на интересное событие: прибыла ватага пиратов, да таких, что дикари от одного их упоминания трясутся. Одна из самых крутых шаек, те самые тридцать-сорок бойцов. Никакая лодка столько не вместит, заявились на настоящем корабле, оставив его на якоре в устье реки.

Ну а сами погрузились в три лодки и по укоренившейся в последнее время традиции отправились в плавни погонять ваксов.

Зачем таким крутым пиратам какие-то нищие дикари? Все объясняется просто – в ходе раскопок троглодиты нередко находят древние украшения и прочие ценные предметы, к тому же знают толк в пушнине – охотятся на бобров, белок, норок и куниц, мастерски выделывают шкуры и изготавливают из них теплые одеяния.

У людей они ценятся, как и древние безделушки. Они готовы сжечь целое селение, не пожалев даже младенцев, ради старинного серебряного перстенька с мутным рубином или не самого нового плаща из бобровых шкур.

На месте ваксов Рогов давно бы отказался от использования таких провокационных предметов. Пираты – не садисты, практикующие насилие ради насилия, они прагматичные люди. Есть выгода – будут уходить в набеги; нет выгоды – напрочь забудут дорогу в прибрежные плавни.

Но сейчас дорогу знают – у троглодитов начались трудные деньки.

Весна, так резко начавшись, позиций не сдавала. В разгар дня теперь так жарко, что хоть голышом ходи. Но вода не успевала за теплом: все еще ледяная, не покупаешься. Над ней не летают стрекозы, не жужжат комары, если где-то и просыпаются первые лягушки, устраивать концерты не торопятся.

Тем более по ночам, когда все еще холодновато. Совы скрипят вдалеке и какая-то непонятная птица иногда истошно вскрикивает – вот и весь шум. На небо выбрались две луны, облаков почти нет, освещение достаточное, чтобы даже во мраке пройти по узкой протоке, стиснутой стенами неприлично вымахавшего тростника. Здесь, в дельте, он такой, что впору бамбуком называть.

Как ни старайся, но всплесков весел в такой тишине не скроешь. А ведь звуки по воде доносятся далеко, и это напрягает. Одна надежда – что враг сейчас не в том состоянии, чтобы заподозрить приближение неотвратимой кары.

Если не считать осенней стычки с мелкой шайкой пиратов, ничего плохого они землянам не сделали и делать не пытались. То есть сейчас ничто не мешает наладить взаимовыгодные отношения и с ними, перед ваксами пока что нет никаких обязательств.

Может, и не совсем красивый ход – искать союзников по обе стороны баррикад, но для тех, кто вот уже второй календарный год пытается просто выжить, оправданный.

Однако расспросы туземцев и Чимчака чуть приоткрыли реальную картину. Не все так просто – здешние пираты не горят желанием заниматься презренной торговлей. Максимум, на что хватает главарей отдельных шаек, – наладить добычу зеленого мрамора при помощи ваксов. Но этот промысел сошел на нет, толком не начавшись: грабить троглодитов оказалось намного интереснее и привычнее. После череды предательских ударов в спину те поняли, что с морскими разбойниками нельзя иметь дело, и всякие мирные контакты прекратились.

Пираты здесь не простые – это, скорее, разбойная народность. Так уж исторически сложилось, что поселились они на почти бесплодных скалах вдоль юго-восточного побережья, которое начинается за выходом из озера. Мирным трудом там прожить можно, но сложно и неинтересно, и поэтому, как только искатели приключений нашли морскую дорогу к Гриндиру, возник специфический промысел. На лодках, а затем на некрупных быстроходных кораблях аборигены нападали на проплывающие мимо суда. Причем в первую очередь их интересовали те, которые идут назад на восток, что неудивительно: ведь именно на таких есть шанс взять богатую добычу.

Пираты как жили, так и живут обособленно от всех прочих. Племя презренных изгоев, на их землях по сути неизвестна государственность, отдельные шайки цепляются за свои территории, с прочими они могут действовать сообща или враждовать, но чаще придерживаются нейтралитета.

А вот с чужаками никакого нейтралитета нет и быть не может. Они ведь чужие, и точка. Их удел – терпеть насилие и грабежи,