части изображения, – и то, о чём она могла догадываться по приметам ландшафта, внезапно подтвердилось. Несомое ветром над травой облачко какого-то мусора – семена, что ли? – оказалось роем блестящих чёрных «насекомых». Дарэм остановил изображение, затем приблизил одно из созданий.

По земным понятиям, это было не насекомое: не шесть ножек, а четыре, и тельце отчётливо делилось на пять сегментов: головка, затем секции с передними лапками, крыльями, задними лапками и хвостом. Дарэм, шевеля пальцами, повернул изображение. Головка была тупоконечной, приплюснутой, с парой крупных глаз – если то были глаза: блестящие синеватые диски без выраженной структуры. Остальную часть головы покрывали тонкие волоски, расположенные сложным симметричным узором, напомнившим Марии татуировки на лицах маори. Органы восприятия вибрации… или запаха?

– Очень мило, но про рот вы забыли, – объявила она.

– Пищу они вкладывают в углубление прямо под крыльями, – Дарэм развернул тельце насекомого, чтобы это продемонстрировать. – Еда цепляется за эти щетинки и разлагается выделяемыми ферментами. Может показаться, что она должна выпадать, но не выпадает – пока они не закончат переваривание и всасывание питательных веществ, а потом белки в щетинках меняют конформацию, и адгезия отключается. Весь их желудок – не что иное, как эти липкие капельки, открытые всем ветрам.

– Могли бы придумать и что-нибудь поправдоподобнее.

Дарэм рассмеялся.

– Вот именно.

Единственная пара крылышек, полупрозрачных и коричневатых, выглядела так, словно они состояли из того же вещества, что и экзоскелет. Каждая из четырёх лапок имела одно сочленение и оканчивалась чем-то вроде пёрышек. На хвостовом сегменте имелись буро-чёрные отметины, напоминающие середину мишени, только без «яблочка» в центре; из нижней части ободка торчала тёмная трубка с игольно-острым концом.

– У ламбертиан диплоидный хромосомный набор, но только один пол. Любые двое из них могут вводить ДНК, один за другим, в определённые типы растительных клеток; их гены захватывают клетку и превращают её в нечто среднее между цистой и яйцом. Обычно они выбирают определённое место на стеблях некоторых видов кустов. Не знаю, можно назвать это паразитизмом или просто строительством гнезда на молекулярном уровне. Растение питает эмбрион и после процесса остаётся вполне здоровым, а когда молодь вылупляется, она отвечает услугой на услугу, распространяя семена. Миллиард лет назад предки этих живых существ позаимствовали некоторые механизмы контроля у поражавшего растения вируса. Подобных этому видов генетического обмена здесь много, царства живой природы биохимически гораздо ближе, чем на Земле.

Мария отвернулась от экрана. Самое глупое, что ей всё время хотелось задавать вопросы, выпытывать детали.

– Что дальше? – поинтересовалась она. – Вы ещё приблизите эту тварь и покажете мне детали анатомического строения, устройство клеток, белки, ячейки «Автоверсума», и это должно меня убедить, что в «Автоверсуме» находится вся планета? Разморозите её, пустите летать, а я должна буду заключить, что ни один компьютер реального мира никогда не смог бы запустить организм столь сложный, смоделированный на таком глубоком уровне? Будто я могу лично подтвердить, что каждый взмах его крылышек соответствует последовательности из нескольких триллионов состояний клеточного автомата. Та же история, что и с результатами уравнений. Это ничего не доказывает.

Дарэм медленно кивнул.

– Хорошо. А что, если я покажу вам какие-нибудь другие виды? Или историю эволюции? Палеогенетические записи? У нас регистрируются все до единой мутации, начиная с года ноль. Хотите посидеть с ними и посмотреть, насколько они аутентично выглядят?

– Нет. Я хочу работающий терминал. Хочу, чтобы вы позволили мне позвонить моему оригиналу. Хочу поговорить с ней, и вдвоём мы, вероятно, решим, что мне делать, когда я выберусь из этого поганого дурдома и переберусь на свой аккаунт в JSN.

Дарэм выглядел смущённым, и на мгновение Мария поверила, что наконец достучалась до него. Но он тут же заявил:

– Я разбудил вас не без причины. Скоро мы собираемся вступить в контакт с ламбертианами. Это могло произойти и раньше, но были некоторые осложнения, политические пертурбации.

Теперь она его совершенно не понимала.

– Контакт с ламбертианами? Что это должно значить?

Дарэм указал на неподвижное насекомое, всё ещё обращённое к ним брюшком и гениталиями.

– Это не просто случайно подвернувшийся вид, а вершина жизни в «Автоверсуме». Они разумны, обладают сознанием и очень умны. Технологиями они почти не владеют, зато их нервная система почти в десять раз сложнее человеческой, а для решения