протянул тени немедленно. Слишком приятны были для его души эти моменты особого единения с любимой, ясно показывающие всем вокруг, с кем на самом деле тесно связана судьбой Таэльмина.

Привычное тепло почти моментально согрело запястье и сердце Хатгерна, и он не удержался, свободной рукой обнял любимую за талию, на миг прижался лицом к ее выбившимся из-под повязки волосам и даже глаза зажмурил от накатившего все сметающей волной счастья. И тотчас распахнул их снова, услыхав странный тяжелый вздох.

Всего пара секунд ему понадобилась, чтобы понять: вздыхала вовсе не тень, не его спутники и даже не типары. Вздох пришел откуда-то со стороны, и вместе с ним нахлынуло ощущение нарастающей опасности.

Подопечные Харна тоже почувствовали неладное и заторопились придвинуться почти вплотную к ним с Таэльминой, стараясь попасть под защиту призрачного купола, угадываемого лишь по мерцающему серебристому свечению. И пока весь отряд шарил взглядами по сторонам, пытаясь обнаружить источник непонятной еще угрозы, герцог торопливо взглянул на лесенку, где еще минуту назад шла яростная схватка.

И на миг замер в недоумении, отказываясь верить своим глазам. На уютных, облитых солнцем ступенях теперь было пусто и чисто, корни, и живые, и обрубленные, словно растворились или уползли обратно под землю.

Сейчас у герцога не было возможности расспрашивать огра, метнувшегося к спутникам с Мейсаной на руках, как ему удалось вырвать девушку из объятий корней, и он лишь сделал зарубку в памяти: не забыть объявить Изору благодарность. И немедля уставился туда же, куда глядела полуотвернувшаяся от него Таэльмина, пытаясь уяснить, какую все же опасность видят в той стороне остальные, но почему-то не видит он сам.

Вроде все как и было – травка, кусты, цветочки… елки…

– Елки, – огорченно шепнула тень, и Харн сначала чуть насмешливо фыркнул, ну видел он эти елки и даже подумать про них успел…

А потом присмотрелся внимательнее и даже зубами скрипнул от злости на собственную невнимательность.

Елки двигались. Прямо к ним.

– Окружают! – истерично взвизгнул Меркелос, и в панике попытался сорвать с пояса веревку. – Да отпустите же вы меня, бестолочи! Зачем вы рубили им корни, пусть бы сожрали эту недотепу, раз она сама им в пасть полезла! А теперь сожрут всех! Быстрее развязывайте вашу дурацкую веревку, единственный способ спастись – садиться на лошадей и скакать в разные стороны!

– Утихни! – рявкнул на него Изор. – А то я сам тебя сожру, давно мечтаю! И не вздумай снимать веревку, как только Мин нас привязала, корни словно раскисли.

Хатгерн сообразил, что огр говорит это специально, чтобы предупредить остальных, послал ему одобрительный взгляд и повернул к себе задумчивое лицо тени.

– Есть какие-нибудь соображения, милая?

– А у тебя? – спросила она одними глазами, и герцог огорченно покачал головой.

Минуту назад ему пришла в голову та же мысль, что и бывшему советнику, – бежать как можно быстрее и дальше, плюнув на дурацкие эльфийские задания. Вот только бежать он собирался с помощью Алдера, хорошо помнил, как огры по дороге в Сиандолл открывали пути, используя силу вампирских амулетов. Однако теперь, глядя на стремительно сжимавшееся вокруг них кольцо елок и туй, начал сомневаться в успехе этого плана.

Определенно тут действовала магия, и неизвестно, успеют ли они отправить в переход всех. А оставить тут он пока готов только одного из спутников… и то связывать его не стал бы, а иначе Меркелоса тут не удержишь. Такие, как он, спасаться обычно лезут по чужим головам. К тому же и Алдер молчит, выходит, тоже не уверен в своих силах. Или надеется на защиту артефакта напарников?

А может, он просто пытается выяснить, насколько сильны браслеты, мелькнуло темной молнией подозрение, и герцог постарался отогнать его подальше, вампиры ничуть не похожи на безумных экспериментаторов.

– Алдер… – Шепот Таэльмины показался Харну каким-то неуверенным, и он немедленно прижал ее плотнее, проклиная в душе белобрысых красавчиков, придумавших для гостей такую жестокую проверку.

Стоп. Значит, проверку? – Герцог вдруг обозлился и, перебив напарницу, задал вампиру свой вопрос.

– Сколько гоблинов, пришедших в эльфийские леса на проверку, не вернулось назад?

– Ни одного, – молниеносно ответил Ганти и виновато улыбнулся.

– Изору и Таэль объявляю благодарность… за освобождение Мейсаны. А Мейсана получает черный камень за самовольство. Меркелос получает два черных камня за панику и оскорбление женщин. Ганти тоже получает черный камень. Не стоит пытаться