теперь рвалось внутрь гостиной сквозь стеклянный фасад.

Грозовой фронт отступил.

Я наблюдал, как в тучах образуются разрывы. Невидимая рука растягивала клочья сизоватой пены по небесным просторам. Приблизившись к панорамному окну, я увидел внизу море. Зрелище приковало взгляд. Я не сразу вспомнил, что завернут в одеяло, а моя одежда валяется на полу.

Пришлось одеться.

Собравшись с духом, направился в душ. Чтобы помыться в пристенном доме, нужно открыть дверь в задней стене гостиной и выйти на узкую, огороженную деревянными перилами, площадку. Отсюда вверх уходила лестница – вделанные в стену жилища металлические скобы. Душевая кабина, словно ласточкино гнездо, пристроилась между скалой и верхним ярусом дома. Дощатая коробка, соединенная системой труб с городской канализацией. По одним трубам подавалась горячая и холодная вода, по другим сливались отходы. Между кабиной и домом протянулся шаткий мостик – доски настила на веревочной основе.

Я взобрался по скобам на вторую площадку, перешел по мостику над каменной расселиной, держась за толстые канаты, и открыл скрипнувшую дверь. Крыша коробки была немного скошена. Свет лился внутрь сквозь врезанное круглое окошко. Я разделся, достал из рюкзака полотенце, мыло и свежее белье, сложил все это на полку в углу. Шагнул в отгороженный закуток и почувствовал под ногами деревянную сливную решетку. Поднял руку, нащупал кран и пустил воду.

Душем я научился пользоваться на террасах Трордора.

Ничего подобного жители Шинского леса не знали – очередное доказательство нашего варварства. В Ламморе горожане мылись часто, но для этого использовались деревянные бадьи. Вода грелась на очаге, а здесь она поступала по трубам, смешиваясь с холодным потоком. Все это регулировалось при помощи двух краников. На Облаках это было нормой, хотя откуда бралась вода? Это же кусок камня, дрейфующий в небе. Магия или наука – я не знал, с чем имею дело.

Мыться пришлось быстро.

Брин объяснил, что существует лимит на воду. Власти булыжника вычислили объем жидкости, необходимый для того, чтобы один человек помылся. Когда объем заканчивался, наша секция автоматически блокировалась на несколько часов. Кстати, грязную воду перерабатывали и снова запускали в систему водопровода. Это и вовсе ускользало от моего понимания.

Воображение рисовало гигантские котлы в недрах Скита, пыхтящие горны, медные чаны и прочие атрибуты примитивной механики. Наверняка все выглядело иначе. Но вряд ли мне суждено попасть внутрь Атолла и увидеть это собственными глазами.

Завинтив оба крана, я насухо вытерся и стал торопливо одеваться. На Миядзаки горный климат, поэтому утром было прохладно.

Дом встретил меня аппетитными запахами.

– Ольгерд! – позвал Брин. – Ты из душа?

– Да! – Сбросив сапоги, я вновь ощутил фактуру древесины. – Спускаюсь.

Верхняя площадка, связанная мостом с душевой кабинкой, по совместительству служила местом для сушки белья. Там я развесил выстиранные вещи, намертво пригвоздив их к бельевым веревкам прищепками.

Переобувшись в гэта, направился к лестнице, громыхая на каждом шагу. Странная любовь местных жителей к дереву начинала утомлять. Не выдержав, я сбросил сандалии и босиком двинулся дальше.

Брин и Навсикая деловито хозяйничали на кухне.

– Доброе утро, – сказал я.

Мальчишка кивнул.

Пока Навсикая накладывала еду в тарелки, ее брат резал хлеб. Вот откуда у них берется свежий хлеб?

– Доставка, – словно прочитав мои мысли, сказал Брин. – На террасе есть специальное ведерко. Мы кладем туда парочку медных монет. Утром мимо проходит хлебный браннер. Грузчики забирают монеты и оставляют буханку хлеба.

– Я что, вслух спросил?

Девочка захихикала.

– Нет. – Она поставила передо мной тарелку с кашей и мясным рагу. – У нас об этом постоянно спрашивают.

Брин перехватил мой взгляд.

– Коэн, – пояснил он. – Жил у нас пару дней, пока не перебрался в гостиницу. Однажды Кьюсак переночевал.

Навсикая забралась на стул рядом со мной и принялась есть. Я последовал ее примеру. Было очень вкусно.

Рык тихонько коснулся моего разума.

Он был голоден.