– Вы странные.

– Мы?

– Мастера ножей.

– Почему?

Девушка помедлила с ответом.

– Я многое о вас слышала. Вся эта привязанность к Храмам… Призыв Матери Ветров…

Я вздрогнул. Невольно вспомнился тот роковой день, когда меня изгнали из Ламморы. День, когда я перестал быть мастером ножей. Если вдуматься, сейчас я обычный наемник. Никто. Пыль на дороге. Видимо, мои воспоминания отразились на лице, потому что Мерт поспешила спросить:

– Что-то не так?

Я улыбнулся:

– Обычные воспоминания.

– А как у вас с девушками, Ольгерд? Мастер ножей имеет право завести семью? – переменила тему Мерт.

Я нахмурился.

Интересный вопрос. Мы не даем обет безбрачия в общепринятом понимании. Представитель гильдии может встретить любовь – такое не раз происходило. В этом случае мастер добровольно слагает с себя обязанности стража Храма и становится обычным человеком. Его место занимает кто-то другой. При этом можно посещать бордели, заводить мимолетные интрижки, но желательно тщательно избегать длительных отношений. Это предписано нашим кодексом. У мастера есть задача – сторожить Храм. Семья может пострадать в ходе выполнения этой задачи. Семья отвлекает, становится приоритетом. Нормальный человек, выбирая между служением государству или ордену и сохранностью семейного очага, колебаться не будет. Продолжение рода – древнейший инстинкт. Мы защитим своего ребенка или жену, но Храм будет оставлен. Составители кодекса считали это недопустимым.

Я честно рассказал Мерт о кодексе и сложившемся вековом укладе. Девушка внимательно слушала, затем поинтересовалась:

– А ты, Ольгерд? У тебя были с кем-нибудь серьезные отношения?

Я смутился:

– Дома красных фонарей считаются?

Она рассмеялась:

– Нет, конечно.

– Тогда не было. Меня выгнали из Ламморы по другой причине.

И я рассказал о Старом Джебе, бойне в таверне и последующих событиях. Самым трудным было объяснить причину моего давнего проступка. Освободившись от догматов гильдии, я заглядывал в свое прошлое и переосмысливал многие события. Проблема в том, что Завея – не догмат. Это подлинное имя мира, в котором мы живем. Со мной что-то сделали много лет назад. Я знаю, что Мать Ветров подчиняет меня, не позволяет спрашивать и противиться своей воле. Когда я слышу условный заговор, происходит некий щелчок. Тот, кто владеет секретной формулой, способен подчинить мастера и заставить его действовать в своих интересах. Знают об этом единицы, поскольку неодолимая сила мешает нам рассказывать правду. Вот и сейчас я вынужден умолкнуть, поскольку открывать тайное имя мира нельзя. О Матери Ветров слышали все, но никто не знает ее имени. Никто, кроме высших иерархов, не владеет сакральным знанием о природе этого имени.

Я вздрогнул.

Никто, кроме иерархов гильдии.

По спине пробежал холодок. Тогда как об этом узнала гостья из чужого мира? Почему она пришла именно ко мне? Как она догадалась, что я буду сидеть в «Таране»? Пожалуй, эти вопросы я унесу с собой в могилу.

Мерт отвернулась. Словно на несколько мгновений утратила интерес к беседе. Мимо проплывали облака. Где-то вдали раздался зов браннера – этот звук ни с чем не перепутаешь.

– Я не могу рассказать. Это выше меня. Понимаешь? – Прислонился спиной к палубной надстройке. – Некоторые вещи мы просто не можем обсуждать. Даже если захотим. Что-то внутри мешает.

Девушка снова перевела взгляд на меня. Кивнула. И внезапно погладила по руке – такого жеста я точно от нее не ожидал.

– Успокойся, Ольгерд. Я поняла.

Вечером браннер попал в грозовой фронт. Погонщики вынуждены были подняться выше – в более разряженные слои атмосферы. Дышать на верхней палубе стало тяжело, к тому же изрядно похолодало.