оказался невероятно долгим – это одно из наиболее страшных воспоминаний нашего верхолаза. Когда коридор закончился, мальчик увидел огромный зал. Точнее – амфитеатр, уступами спускавшийся к центру. Свод поддерживали четыре колонны. Люди сидели прямо на ступенях амфитеатра – их было много, несколько сотен.

В центре зала зиял колодец. Даже не колодец, а бассейн, заполненный черной водой. Кьюсак понимал, что вода на самом деле не черная – иллюзию создавало слабое освещение.

Прихожане ритмично раскачивались и хлопали в ладони. Хлопки были какими-то странными – серии с короткими и длинными паузами.

– Азбука Морзе, – сказал Коэн.

– Что? – не понял я.

Посредник махнул рукой:

– Не важно. – Он перевел взгляд на Кьюсака: – Продолжай.

То, что произошло впоследствии, долго терзало нашего спутника в ночных кошмарах. Вода в колодце забурлила, и мальчик увидел пару влажно поблескивающих щупалец, выпроставшихся наружу. Затем появилась тварь, похожая на осьминога. Некоторые в страхе отшатнулись. Вперед выступил мужчина, одетый в длинный балахон цвета индиго. На балахоне были вышиты звезды. Вероятно, мужчина исполнял обязанности жреца. В наступившей тишине он начал хлопать в ладони – целая серия звуков. Мальчик понял, что адепт культа таким образом общался с Кракеном.

И тварь ответила.

Несколько щелчков – быстрых, отрывистых. Жрец поклонился, а чудовище скрылось в колодце.

Мужчина повернулся к остальным и произнес: «Кракен сообщил нам имя следующей жертвы. Обряд приношения состоится нынешней осенью».

Кьюсак замолчал.

Дождь заливал окно мансарды, а ветка старого платана иногда царапала стекло. Меня уже достали эти драматические паузы.

– И? – Я наполнил опустевшую кружку горячим отваром. Эля больше не хотелось. – Кого он назвал?

Коэн хмыкнул:

– Догадайся.

Я догадывался. Вот почему Кьюсак покинул родной город и начал скитаться по свету. Остаться в родном доме он не мог – его приговорило к смерти неведомое существо, а родители и слова поперек не сказали.

Услышанное с трудом укладывалось в голове.

– Но почему? – не выдержал я. – Родители скармливают своих детей этой твари? Что это за религия?

Кьюсак пожал плечами:

– Я решил это не выяснять, Ольгерд. В ту же ночь я собрал вещички, стянул немного отцовского серебра и сбежал.

Для двенадцатилетнего паренька Кьюсак поступил очень разумно. Он не стал прорываться через перешеек, охраняемый гарнизоном. Вместо этого спустился к гавани, украл чью-то лодку и поплыл, орудуя веслами, в сторону далеких портовых огней. Ему удалось причалить к пристани, хотя прежде Кьюсак не выходил в море ни разу. Дальше фантастическое везение продолжилось – его не тронули пьяные моряки, никто не попытался ограбить. Кьюсак, не раздумывая, направился в сторону воздушной пристани и отбыл на первом же браннере.

– Так я попал в Скит Пяти Ветров, – закончил верхолаз. – Пришлось учиться выживать на Облаках, осваивать новые профессии. Но это лучше, чем угодить в пасть Кракена.

Коэн хмыкнул. И добавил:

– Мы встретились год назад на Радужном Мосту. Парень искал работу. А я набирал команду на «Мемфис».

Незаметно отвар закончился.

И меня озарило.

– Этот Кракен… – Я уставился на Коэна. – Он случайно не является переделанным Демиургом?

– Модифицированным, – поправил волшебник. – В стародавние дни это так называлось. Ты прав, Ольгерд. В самую точку.

– Он ест других людей?

Коэн вздохнул:

– Да. Это падшие, одичавшие Демиурги. Их не так много, кое-кто живет в океане, кто-то осел в Срединном море. В былые времена их отправили бы на Землю и там судили. Но сейчас они делают, что вздумается.