– Я от Пива.

– Не знаю такого! Будете еще стучать – полицию вызову! – голос за дверью стал тонкий и ломаный, явно от испуга.

– Его малость покалечили. Сам не мог прийти. Просил передать: бумагу взяли. Ну, я похилял.

– Погоди!

Я знал, что сейчас в душе Хозяина, стоящего за дверью, боролись страх, жадность и осторожность.

– Бумага с тобой?

– Нет.

– Где сейчас Пиво?

– Лежит у подруги. Сказал, что ты знаешь, где его найти.

– А что с бугаем?

– Солдат его порешил, – кличку второго головореза я узнал от Пива. – Все. Хорош бадягу разводить. Мне хилять надо.

– Пиво сейчас у Машки с Басманной?

– Какая Машка, фраер! Там Таська борделем заправляет. У нее он.

Щелкнул ключ в замке.

«Похоже, проверочный тест я сдал».

Не успела дверь открыться, как я сходу шагнул через порог. Хозяин номера чисто автоматически отступил назад. При виде меня в его глазах заплескался ужас. Он меня знал или, если точнее сказать, видел со стороны. Я усмехнулся, а затем неожиданным и быстрым движением ударил стоявшего передо мной хозяина номера в солнечное сплетение. Задунайского сразу согнуло пополам от жуткой боли в животе. Судорожно хватая ртом воздух, он скорчился. Повернувшись, я закрыл за собой дверь, потом вытащил ключ. Подойдя к столу, уселся за стол, а ключ положил перед собой. Какое-то время разглядывал полусогнутую фигуру, стоявшую у двери. Этот человек, лет тридцати пяти, произвел на меня двойственное впечатление. Хорошо пошитый костюм и в тон подобранный галстук великосветского хлыща и тут же напомаженные волосы и нафабренные усики, от которых откровенно несло деревенским лавочником. Закончив его разглядывать, я сказал:

– Давай знакомиться, господин хороший. Вижу, ты меня знаешь, а я тебя – нет. Как-то нехорошо выходит.

Задунайский с кряхтением разогнулся, затем доковылял до стула и сел. Вытер слезы на глазах. При этом он старался смотреть не на меня, а в пол, пытаясь выглядеть как можно более незаметным и безобидным. Я смотрел на него с усмешкой, так как понимал, что он сейчас пытается что-то лихорадочно придумать, чтобы оправдаться во всей этой истории.

«Ну, давай, давай. Послушаем твою сказку».

Бросил скучающий взгляд по сторонам. Ракушки, завитушки, плюш, бархат. Все то, что обычно любили купцы. Снова посмотрел на хозяина номера:

– Ну, что Хозяин, говорить будем или мне тебе сразу начинать ребра ломать?

Тот поднял голову. В глазах затаившийся страх, но чувствуется, что он уже взял себя в руки.

– Мы можем договориться? – вдруг неожиданно спросил он.

Я даже слегка опешил от такой наглости. Думал, что начнет плакать, предлагать деньги, говорить, что исправится, а этот оказался прожженным дельцом, сразу предложив мне сделку. Отвечать не стал, а вместо этого задал новый вопрос:

– Твоя настоящая фамилия?

– Вы просто не понимаете, насколько это большие деньги… – он начал говорить, но я его перебил новым вопросом:

– Что тебе сломать?

Он отвел от меня взгляд, снова опустил голову и глухо произнес:

– Макиш. Николай Семенович.

«Где-то я уже слышал…» – но додумать мне так и не дали, так как Хозяин вдруг решил сменить покаянную позу, постаравшись себе придать как можно более раскованный и уверенный вид. Он откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки.

– Мне больше нечего терять! Расскажу, все как на духу. Я единственный сын Семена Марковича Макиша, доверенного приказчика купца первой гильдии Крупинина, ныне покойного. С самых малых лет…

Рассказчик из Макиша оказался плохой, потому что, несмотря на его показную уверенность, он сильно нервничал, сбивался и терял нить повествования, но даже в таком виде стала ясна суть его рассказа.

Вся эта история началась с того, что Крупинин в одном из своих странствий за золотом случайно набрел на зарубки, оставленные на дереве каким-то человеком. Сначала он подумал, что их оставил какой-то старатель, причем очень давно, так как