не доставили неудобств. Неужели требуется такое серьезное наказание?

– Вижу, вы ничего не поняли. Дальше, – сурово сказал Шульц. – Вы объявлены в розыск за кражу какой-то местной достопримечательности, за вами следует межзвездная полиция, а вы, вместо того чтобы возвращаться в Академию, как вам было приказано, все не можете остановиться и рветесь на Гмурр продолжать свою безумную одиссею.

– Кражу достопримечательности? – ахнул Добрый Жук. – Между прочим, в этом и состояло наше задание – доставить эту ыкву на Гмурр! Мы не виноваты, что это оказалась почетная ыква Одомара Блистательного!

– Капитан Кэрр! – вздохнул директор Шульц. – Разъясните!

Кэрр довольно ухмыльнулся:

– Кадеты! Вот как вы должны были поступить! Как только вы узнали, что это ценная достопримечательность, которую нельзя вывозить, нужно было что? Ясное дело – связаться с Академией и попросить совета, а не делать что придет в голову!

– У нас не было возможности… – начал Вилли, но был прерван директором:

– Спасибо, капитан. Далее. Капитан Кэрр сделал исключение и дал вам шанс все исправить, но вы только усугубили ситуацию. Во-первых, губернатор сообщил нам, что в означенное время вы не доставили к нему ыкву и он был вынужден сам вас разыскивать. Во-вторых, вы нарушили условия обращения с животным, которые губернатор обозначил четко и конкретно. И наконец, вместо того чтобы отдать бедному господину Ти злосчастную лошадь, вы пустились во все тяжкие. Устроили загадочную театральную постановку, которую записали на видео и прислали нам с требованием отправить к вам подмогу. Вы думаете, у меня тут десяток свободных экипажей только и ждет, когда же можно будет полететь каким-нибудь балбесам на выручку? Серьезно?

Вилли все никак не мог прийти в себя:

– П-простите, директор, но ведь мы подали отчет, в котором п-подробно изложены причины наших п-поступков… Там объясняется, в чем смысл этой, как вы говорите, «театральной п-постановки»…

– Да, да, я прочел его. Мы все прочли, – поморщился Шульц. – И что из этого?

Вилли нахмурился:

– Вы же понимаете, что мы действовали по ситуации. Что у нас не было выбора. Сначала мы просто пытались выполнить задание, а потом… Потом мы должны были помочь Одомару. Понимаете? – вдруг усомнился он. Ему показалось на мгновение, что они с Шульцем говорят на разных языках и ни за что Вилли не удастся втемяшить директору то, что ему самому и его друзьям представляется столь очевидным. И понимание это было настолько ошеломляющим, и всепоглощающим, и настолько истинным, что пилоту даже не захотелось больше ничего говорить.

Но это оказалось и не нужно.

Директор промолчал и только развел руками и оглянулся на коллег, ища поддержки – мол, вы только посмотрите, что творят, бандиты. Я их учил, воспитывал, а они…

– Если вы думали, что мы предадим того, кто попал в беду, ради хороших оценок, – вдруг выпалил Добрый Жук, – то вы… вы… – Пуриканец замешкался, не находя слов.

И вдруг Вилли совершенно ясно и отчетливо понял, что нужно сказать.

– Вы недостойны быть нашими учителями, – сказал он, и собственные слова показались ему чужими, слишком громкими, слишком честными для этого места.

В зале воцарилась оглушительная, всепоглощающая тишина. Последняя реплика повисла в воздухе, и ошеломленные лица собравшихся наставников ясно говорили о том, что до сих пор им не доводилось слышать ничего подобного.

Но Вилли осознавал, что поступил правильно. На душе у него стало очень спокойно, он ощущал опустошенность, но вместе с тем и облегчение.

– Я могу идти? – сухо спросил он. Ему больше нечего было здесь делать.

Директор только руками развел. Учитель Рики сидел опустив голову. Другие заведующие и капитан Кэрр молча смотрели на стоящую перед ними троицу.

Пилот развернулся и зашагал прочь из зала.

Добрый Жук и Элейна задержались на пару секунд, но быстро догнали его.

В коридоре ребята некоторое время молчали, переваривая происшедшее.

Первым заговорил пуриканец:

– Не все так плохо, ребята! На Межзвездном Космофлоте свет клином не сошелся! Из нас получится отличный экипаж для выполнения миссий любой сложности. Всему, чему могли, мы уже научились, так ведь? И если бы мне выпал шанс прожить эти несколько дней заново, я принял бы все те же решения. А вы?