— Как хочешь, — наконец, кивнул он и развернулся, чтобы уйти.

— Погоди, наставник, — вдруг окликнул его приговорённый. — Ответь на один вопрос. Кто меня предал?

— Что ты имеешь в виду? — растерянно уточнил Гасар.

— Я не проснулся, когда рухнула защита. Это не могло произойти случайно.

— А, это… Такие, как ты, зачастую не считают прислугу людьми и воспринимают их как мебель.

— И после этого вы требуете от меня признать чернь равной? — насмешливо протянул молодой владетель.

— Уважение и преданность, Хаггар, требуют взаимности, — старший маг качнул головой. — Или хотя бы повода. Их надо заслужить. Какое право ты имеешь требовать преданности от людей, которых не считаешь за людей, и вся милость твоя к которым заключается в честной оплате честно выполненной ими работы?

— Это, конечно, отличный повод ударить в спину, — брезгливо скривился Верас.

— Нет. А вот месть за убитого тобой друга — повод.

Некоторое время оба мужчины помолчали, но приговорённый не спешил задавать вопросы и оправдываться, а Гасар… Он очень многое хотел сказать. Встряхнуть мальчишку за шкирку, наорать на него, достучаться до совести. Он бы даже попробовал это сделать, если бы надеялся найти последнюю в этом человеке. Но ни совесть, ни жалость в нём так и не проснулись. Да, может, их и не было никогда?

Когда бывший наставник молча удалился, Хаггар даже не шелохнулся. Только прикрыл глаза, сосредоточился на дыхании и полностью ушёл в себя. Он ждал и готовился не упустить свой шанс.

Те, кто запер его в эту клетку, знали, что Верас не только силён, но и искусен. Вот только даже они не подозревали, каких именно высот он сумел достичь в магии и какие области знаний затрагивал в своей работе. Кое-что в их головах просто не могло уложиться, это были вложенные с детства аксиомы и табу, а Хаггар не признавал никаких запретов.

До возвращения Гасара Ассая прошло около двух часов, за которые молодой маг ни разу не шевельнулся, и открыл глаза только после того, как его окликнули по имени.

Служители Незримого, которых в народе побаивались и сторонились, редко покидали свои храмы, поэтому на доставку одного из них пришлось потратить больше времени, чем тюремщики рассчитывали. Да и в городе было неспокойно, что также доставило много тревожных минут. Если здесь, в королевском дворце с его подземельями, контролируемом бунтовщиками, царила чуть настороженная тишина, то за стенами вот уже второй день слышался грохот, взрывы, а небесным зарницам отвечали вспышки пламени на земле.

Окинув жреца взглядом, Хаггар едва удержался от удовлетворённой улыбки: Незримый уже ответил на его призыв. Одетый в светло-серую, как и полагалось его храму, плотную рубаху под горло с вышитой белым окружностью на груди и удобные тёмные штаны, служитель грозного бога был высок ростом, широк в плечах и крепок телом. На вид около пятидесяти пяти лет, основательный и серьёзный, с собранными в низкий хвост тёмными волосами с проседью. В руке мужчина держал меховую накидку.

Молодой маг поднялся с койки и подошёл вплотную к решётке. Даже лишённый магии он ощущал исходящий от неё холод, сопровождающий гремучее железо: тюремщики действительно не поскупились.

— Здравствуй, жрец, — тихо проговорил он, в упор глядя на того. Служитель молча склонил голову в ответ и так же молча шагнул ближе.

— Жрец… — настороженно окликнул Гасар, поймав того за локоть. — Не стоит…

— Не мешай мне выполнять мой долг, маг, — равнодушно отмахнулся тот и стряхнул чужую руку. Гасар по-прежнему не понимал, что именно его так тревожит, но поминал недобрым словом короля, помешанного на старых традициях и решившего проявить благородство. Теневик, противореча собственным недавним мыслям и надеждам, жалел, что Вераса не прикончили спящим.

Последователь Незримого ещё приблизился к той же решётке — так, что между ним и приговорённым оставалась пара ладоней пространства, разделённого хладным железом, — и тихо сказал, глядя тому в глаза:

— Ты звал, теневой маг, и я пришёл.

Хаггар медленно кивнул в ответ.

В глазах служителей Светозарного светилась доброта и кротость, взгляды последователей Воздающего поражали мудростью, Плетущего — проницательностью и пониманием. Серые глаза этого жреца полнились безразличием и покорностью судьбе.

А дальнейшие события уложились в пару мгновений. Короткое стремительное движение, скрежет металла о металл — и приговорённый, одной рукой обхватив посетителя за шею и затылок, дёрнул на себя, вжимая в прутья, а пальцы второй руки