Наташе Ивановой с детства внушали, что, если хорошо учиться, много трудиться, помогать младшим и слушаться старших, все в жизни сложится хорошо. Наташа старалась. Затемно вставала, чтоб покормить скотину, затем бежала пять километров по горному серпантину из своей деревушки в школу, потому что если жить в интернате, некому будет помочь маме с младшими детьми. Уроки старалась делать на переменах, чтобы дома успеть постирать, прибрать, погладить, искупать, покормить, подоить… И искренне не понимала, почему ее все вокруг жалеют. Мама, стремясь подарить отцу наследника, родила одну за другой пятерых дочерей, и только после получилось родить сына. Частые роды измотали женщину, а бабушка была старенькой и успевала только готовить на всю ораву, так что почти весь быт многодетной семьи пришлось взвалить на себя старшей дочери. Но Наташа вовсе не унывала: у нее подрастали четыре помощницы и гордость семьи – Максимка, будущий хозяин дома. Правда, сестры как-то не спешили помогать по дому, предпочитая допоздна проводить время в школьном селе, где были клуб, библиотека, детские площадки, так ведь и Наталья со временем приноровилась справляться со всем хозяйством быстрее и частенько успевала прибежать вечером на часик к подружкам. А мелкие что?.. Успеют еще наработаться…

Первый звоночек прозвенел после седьмого класса. Наташа закончила среднюю ступень на одни «превосходно» и «хорошо» и была рекомендована к зачислению в старшую школу. Одна беда – обучали старшие классы только в Павловке, которая находилась еще дальше. И директор школы наотрез отказывался принимать девочку без проживания в интернате.

– Да поймите вы! – объяснял он родителям. – Тридцать километров по нашим горам нельзя каждый день бегать! Это ж как марафон ежедневный! А если случится что-нибудь с девочкой?! А если обидят лихие люди?! Вы же сами локти кусать будете!.. Только интернат!

Но за проживание и питание надо было платить. Пусть и не очень большую сумму, но сильно ощутимую для их многочисленной семьи. Еще и младшие вой подняли, осознав, что могут остаться не только без няньки-кормилицы-поилицы, но и без обновок к школе. Всем миром Наталью уговорили годик потерпеть, пообещав взять на откорм скотину, чтоб забить по осени и заплатить за двух сестер разом.

– У тебя ж направление три года действует! Потерпи, родненькая. С Анечкой-то, поди, еще и веселее учиться будет! А пока дома сидишь – заработаешь еще. Вон козий и кроличий пух как в городе ценится: шали по пятерке на рынке продают; да и молочко парное можно возить, и творожок…

И Наташа терпела. Чесала кроликов и коз, откармливала гусей и овец. Даже пару индюков на пробу завела. За зиму бабушка научила ее вязать тонкие платки и шали, а в выходные отец сажал ее на телегу и возил в город, где она стояла на базаре и торговала рукодельем и деревенскими продуктами. Свинья с поросятами сыто хрюкала в загоне, а свинка-копилка, купленная отцом, пополнялась рублями.

Гром грянул, откуда не ждали. Сестрица Аня, окончив среднюю ступень, сбежала из дома поступать в старшую школу в Махачкалу вместе со своими подружками. Попутно опустошив копилку и родительскую заначку. Обезумевший отец вместе с другими родителями разыскал беглянок, когда уже было поздно. Девчонок ограбили, избили и изнасиловали. Существо с потухшим взглядом, вернувшееся домой, мало напоминало смешливую легкомысленную сестренку. Все деньги, заработанные той зимой, ушли на лечение и развлечение Ани.

Не было счастья, да несчастье помогло: осознав, что могут пролететь с учебой благодаря средней сестре, младшие сестры- близняшки встали насмерть и все-таки заставили родителей откладывать снова деньги и сами стали учиться их зарабатывать.

И вот долгожданный день настал. Копилка торжественно разбита, деньги сосчитаны, начали собирать пожитки. И опять нелады!