Он стоял у меня за спиной, ничем меня не касаясь, и я не могла обвинить его в том, что он заставляет меня принять его дар, гипнотизируя взглядом или подавляя мою волю путем прикосновений. Он действительно просто дарил. И похоже, искренне.

– Да, Анхен, я приму, спасибо! Я правда очень благодарна и польщена, что ты помнишь, о чем мы говорили, и… спасибо. И это неправда, что я тебя или вообще вампиров не люблю, я… просто… есть какие-то вещи, которые я ни принять, ни оценить не в силах, но есть и то, что мне в тебе, например, очень нравится, а уж значение вампиров для нашей жизни и культуры я и вовсе…

– Еще немного, и ты признаешься мне в любви, – прервал мои сбивчивые излияния Анхен. – А еще и дня не прошло, как кричала, что ненавидишь. Ты поаккуратнее с эмоциями, ладно? Для меня будет достаточно, если ты станешь скалывать свои косы моим подарком и, прежде чем сказать или подумать о вампирах какую-нибудь гадость, вспомнишь обо мне… что-нибудь хорошее. Я сейчас очень о многом тебя прошу?

– Нет, я… мне будет приятно носить ее, правда.

– Спасибо. Только не бросай ее где ни попадя. Хоть в сумке носи, если уж на голове надоест.

– Ладно. А у меня нет для тебя подарка.

– Ну вот чтоб у тебя хоть когда для меня хорошее было! – смеясь, воскликнул он. – Попробую пережить. Ты не замерзла? Отвезти тебя к друзьям или еще посидим?

– Посидим, – ответила, не задумываясь. Новый год я уже пропустила, да и сколько их уже было и еще будет, а вампир, согласный беседовать со мной в новогоднюю ночь на крыше мира, – только один, и эта ночь у меня с ним – одна-единственная, второй не будет.

Он вновь сел рядом со мной и снова легонько обнял:

– Ты только скажи, когда станет холодно, хорошо? А то мне-то просто приятно сидеть здесь в тишине, под звездами. А ты можешь и замерзнуть. Сегодня холодно?

– Нет, совсем не холодно. Смотри, снег почти липкий. А ты изменения температуры совсем никак не ощущаешь?

– Совсем никак. Только через людей. Могу почувствовать, если человеку очень холодно или очень жарко. Но это когда уже отклонения на грани критических, а так… Что снег, что дождь… Но больше я люблю все же лето: зелень листвы, пение птиц. Осталось от далеких, позабытых времен. А что любишь ты?

– Зиму, наверное. Здесь столько всего: лыжи, коньки, снежные горы, снежные крепости. Новый год, опять же, самый сказочный праздник.

– А я Новый год не люблю. Слишком уж он надуманный, официальный. И елка ваша эта. С чего кто решил, что это вечнозеленое дерево, символ «вечно юного стремления к самосовершенствованию»? По мне, так это мертворожденное дерево, оно скорей способно символизировать старость и смерть.

– Правда? А какой же праздник ты любишь?

– Из человеческих? Майский день, конечно. Это и искренне, и красиво, и душевно. Да и береза – дерево замечательное, трепетное, действительно отражает всю красоту юности, с ее мечтами и надеждами.

– Но, Анхен… Майский день – это же… для молодежи праздник, на него даже люди старше тридцати уже почти не ходят. Не думала, что его вампиры посещают.

– Вампиры и не посещают. Это было бы невежливо, веселье было б уже не то. Но иногда, когда никто не видит… чего не бывает. – Он улыбнулся, и так тепло мне стало от его улыбки. Вот только…

– Анхен, я все же не понимаю. Вот ты сидишь тут со мной, рассуждаешь о деревьях и праздниках. А вокруг Новый год. Неужели тебя никто не ждет, не звали на праздничное веселье?

– Так вампиры не празднуют, это ваш праздник, а из людей… Будь все хорошо, я бы Ингу мою в ресторан отвел, с ней бы и отметили. Мы в том году в «Новый век» ходили, там неплохая программа была новогодняя, Инге понравилось. А в этом году и я из больницы вот только что ушел, да и то – волевым решением, их бы воля, так они меня еще год из операционной не выпускали. И Инга моя уехала, мама у нее заболела серьезно, а там городок маленький, лекарств не достать, да и просто помощь нужна.

– Инга – секретарша твоя?

– Моя. Я с чужими секретаршами не гуляю.

– А со своей, значит, гуляешь?

– А то! – Он задорно подмигнул мне, усмехаясь. И уже совсем серьезно добавил: – Она ж мне самый близкий человек, Ларис. Ты сама подумай: вот ты, к вампирской ауре практически не чувствительная, и то, проведя со мной рядом пару часов, потом не один день в себя приходишь. А она обычная девочка, у нее вообще иммунитета нет. И она со мной рядом каждый день. Ты хоть отдаленно можешь себе представить, что она чувствует? Как она меня ощущает? Секретарша вампира – страшная профессия, Лариска, очень