позволь помочь тебе.

— И вы верите ей? Той, кто бросила собственного ребёнка и присоединилась к обезумевшим магам жизни, решившим захватить власть над всем миром? — вопросила, сверля Рани ненавидящим взглядом. — Если вы сейчас лишите меня этой силы, то нам не выстоять против Эмани.

— Хорошо, — подозрительно легко сдался Карай. — Мы уйдём.

И они с Анторином направились к неприметной двери в дальней части зала.

— Стойте, — приказала, оглядываясь по сторонам. — Сначала откройте эту дверь, — указала на преграждающую мне путь к бегству дверь за спиной.

— Извини, но мы не можем. Она закрыта снаружи, — пожал плечами Карай.

— Так прикажите, чтобы её открыли, — потребовала, отгородившись от присутствующих невидимой стеной защиты от магического нападения.

— Как прикажешь, — сдался Карай и я услышала щелчок замка за спиной.

Открыла дверь и пятясь вышла из зала. Резкая боль пронзила голову и я погрузилась в темноту.

Пробуждение было лёгким и безболезненным. Но воспоминания о последних событиях нахлынули раньше, чем я открыла глаза, и теперь открывать их было страшно. Прислушавшись поняла, что нахожусь в большом помещении, где не менее десятка человек о чем-то тихо переговариваются.

— Она очнулась, — это был голос Раниярсы.

— Теперь будет проще, — с явным облегчением произнёс Карай и я почувствовала, как кто-то взял меня за руку.

Резко открыла глаза и села, выдернув руку из ладони мужа.

Я лежала на столе, вокруг которого столпились фрейлины, Мордок, Анторин и Карай, чью руку я только что отвергла.

— Что вы со мной сделали? — спросила, прислушиваясь к своим ощущениям, но не чувствую никаких изменений, за исключением того, что тяжесть и ощущение перенасыщения магией исчезли.

— Мы вытравили из тебя магию Эмани, — ласково улыбаясь ответил Карай.

— Не верю, — ответила категорично. — Этого просто не может быть! Я бы почувствовала, если бы она завладела мной.

— А она и не захватывала твоё сознание, она поместила в тебя силу, которую ты должна была передать кому-то другому в решающий момент. Теперь мы не узнаем, кому предназначалась эта сила, но меня это совершенно не расстраивает, — улыбнулся муж. — Ты с нами и ты среди друзей, Кари.

— Нет! Не верю! Этого просто не может быть! Я не могла так обмануться! — закричала я, не желая признавать, что это я была предательницей, несущей в себе угрозу для всех нас. — Рафэ обязательно увидел бы во мне изменения. Вы меня обманываете. Вы лжёте!

Все медленно потянулись к выходу и лишь Карай остался. Он крепко обнял меня, не позволяя биться в истерике, которая неотвратимо захватывала мои тело и сознание.

— Нет, не правда. Не верю. Я не могла, — шептала, всхлипывая и давясь рыданиями, уткнувшись лицом в рукав мужа, обнявшего меня со спины и прижимающего к своей груди.

— Я не могла, — прошептала одними губами, жалея себя и одновременно ненавидя за эту слабость.

— Это не ты, — прошептал Карай мне на ухо, когда рыдания стихли и я только вздрагивала от рвущейся наружу боли вперемежку с разочарованием. — Твоей вины нет. Виноваты все мы. Мы взвалили на тебя слишком тяжёлую ношу и никто даже не задумался о том, насколько тебе тяжело. А Эмани воспользовалась этим. Ты чиста. Ты была чиста душой, даже неся в себе её силу, и осталась чиста. Помни об этом. Она не смогла завладеть твоей душой, а это многого стоит. Никто не может перед ней устоять, а ты устояла.

— И чуть не погубила всех нас, — всхлипнула я.

— Но не погубила же. И у тебя есть время оправдаться перед собой. Перед нами ты ни в чём не виновата, — ответил муж, развернув меня к себе.

Он смотрел на меня с такой нежностью и заботой, так ласково и бережно стирал слёзы с моего лица, что я совершенно забыла о том, что его чувства ко мне угасли и сама припала к его губам, ища в исступлённом поцелуе спасение от снедающих меня разочарования и неприязни к себе.

Как ни странно, но Карай ответил на мой поцелуй и нас поглотила страсть. Первобытная и необузданная страсть, которой в наших отношениях никогда не было места, захватила нас обоих и мы отдались ей, как последней надежде на счастье.