распущенные, вообще отпад.

– Э-э-э… – протянула я, замолчала и уставилась на него. – Спасибо.

Рен усмехнулся, потянул мой локон вниз, так что тот выпрямился, потом отпустил, и прядь снова пошла завитками.

– Весь день бы так играл.

Я медленно моргнула.

– Нечасто же ты развлекаешься.

Рен усмехнулся.

– Так ты придумала, что мы будем делать сегодня вечером?

– Не особо. – Я двинулась вперед по запруженному прохожими тротуару.

Разумеется, Рен тут же меня догнал и пошел рядом.

– А почему?

Поглядывая на кучку людей на углу Бурбон-стрит, я обошла девушку с ярко-зеленым стаканчиком в руках. Девушка так глазела на Рена, словно была не прочь выпить его через соломинку.

– Да в субботу вечером вечно творится какая-то фигня. Что толку строить планы, если глазом моргнуть не успеешь, как они полетят псу под хвост?

Рен не ответил.

Я покосилась на него. Он тоже смотрел вперед, но улыбка испарилась с его лица.

– А что, тебя это напрягает?

– Не-а, – ответил он, чем немало меня удивил. – Но вообще, боюсь, напрячься нам придется.

В считаные секунды толпа стала гуще. На Бурбон-стрит чего только не увидишь. Какие-то люди с крыльями. Голые расписные чудаки в коротких шортах. Ряженые вампиры, точно сошедшие со страниц романов Энн Райс. Сфотографируешь такого – начнет клянчить деньги. А еще туристы, которые не в силах вынести нездоровых излишеств отрубались, где стояли. Случались здесь и преступления (впрочем, как и везде в городе), и эльфы тут были ни при чем: всего лишь одни люди без всякой причины совершали насилие над другими. Так что, когда мы приблизились к толпе, в которой были как туристы, так и местные, мы понятия не имели, что происходит.

Я сошла с тротуара и обогнула фургон, из которого выгружали бочонки с пивом для ближайшего бара. Рен шагал за мной. Народу на улице было столько, что машинам приходилось ползти с черепашьей скоростью, чтобы не задавить пешеходов.

Я обошла кучку зевак. Послышался сдавленный смех. В толпе нарастало напряжение. На углу Бурбон и Филип что-то явно происходило.

Вдруг из самой гущи толпы, заглушая доносившиеся из баров звуки джаза, раздался пронзительный вопль, от которого у меня внутри пробежал холодок. За чужими спинами мне не было видно, что там такое, но это был крик не то боли, не то гнева. Какой-то нечеловеческий звук.

– Жуть какая, – пробормотал Рен и положил руку на пояс.

Я пробиралась сквозь толпу, не обращая внимания на резкие взгляды. Рен не отставал, причем ему куда лучше удавалось расчищать себе дорогу. Стоявший перед нами парень отошел в сторону, и я увидела растрепанные каштановые волосы, а потом и чью-то скрюченную фигуру. Парень покачал головой и обернулся к нам.

– Да уж, крэк штука мощная, – пробормотал он, теребя черную бородку. – Чувиха обдолбалась…

Звериный вопль заглушил его слова. Существо с всклокоченными сальными волосами, яростно визжа, бросилось вперед, точно кошка, вскочило парню на спину и обхватило его за плечи грязными костлявыми руками. Из-под оборванной юбчонки торчали такие же грязные и тощие ноги. Это была женщина. Казалось, она больна бешенством.

Меня охватило дурное предчувствие, что наркотики тут ни при чем.

Женщина запрокинула голову и завыла. Парень пошатнулся и схватил ее за руки, стараясь сбросить с себя. Толпа расступилась, давая возможность парню оторвать от себя несчастную. Кто-то закричал: «Полиция!»

Мы с Реном рванули вперед. У меня колотилось сердце. Я поняла, что мы не успеем до них добежать, и душа у меня ушла в пятки. Бешеная, оскалившись, наклонилась к шее парня.

Черт.

Женщина вонзила острые зубы парню в шею, и до нас донесся вопль боли. В толпе послышались крики: до зевак дошло, что происходит. Люди рассыпались в разные стороны, точно стеклянные шарики, которые уронили на пол. Из шеи бедолаги ударила алая струя. Он пошатнулся и упал на колено. Ему так и не удалось стряхнуть с себя бешеную, и она по-прежнему вгрызалась в него, как