хинэ, мы — наш вклад в кончину Гордеиуса.

А на обороте листа обнаружилась приписка почерком с завитушками:

Также в конверте лежало два золотых колечка с рунической вязью (чары на удачу и здоровье), отлитых в кузнице академии. Одно кольцо блестело на моем безымянном пальце, второе надел высокий лорд.

В общем, на новую гостью я отреагировала сдержанно, даже, пожалуй, с толикой раздражения. Зачем тревожить невесту в день свадьбы?

Я спустилась, придерживаясь за поручень. Низ платья шуршал по полу. Вооруженные стражники сновали повсюду. В последние дни Трауш, помешавшись на безопасности, просчитывал каждый шаг и думал обо всем наперед. Шур так и не объявился, потому никто не подозревал, проявит ли он себя и когда.

В парадной зале пахло магнолиями и тлеющими углями. Женщину, что изучала камин, я ожидала увидеть меньше всего.

— Здравствуй, Сольд, — сказала моя мать, оборачиваясь.

Одетая по-простому — в костюм для верховой езды, — без каблуков, с зачесанными назад волосами, не накрашенная — меньше всего она напоминала ту Леневру Рене, из-за которой поклонники дрались насмерть. За месяц, что мы не виделись, она постарела, и кожу ее испещрили морщины.

— Мама?

Я не верила своим глазам. Неужели она приехала на свадьбу? Нет, невозможно. Пусть слухи на межгосударственной арене разносятся моментально, но до Пограничья несколько недель пути. Она бы не успела! Так в чем подвох?

— Иди сюда, дочь, — сказала Леневра. — Моя красавица.

Мы неловко обнялись, и мне вспомнились те редкие минуты, когда Леневра переставала быть верховной колдуньей и становилась матерью. Как она убаюкивала нас с братом, как укладывала мне волосы в косу с причудливым названием «рыбий хвост», как учила никогда не сдаваться. Все это произошло до того, как скончался отец, а от материнской любви не осталось и напоминания.

— Когда ты приехала? — спросила я, усаживаясь на край дивана, хотя на губах вертелся другой вопрос.

Зачем?

— Нынешним утром добралась в Ре-ре и приказала извозчику гнать до вашего поместья. Четыре недели я пересекала два государства.

Зачем? — рвалось изнутри. Я молчала. Под ее внимательным взглядом ощутила себя маленькой бесполезной девочкой, чьи магические способности оставляют желать лучшего. Дурная кровь, вот кем я родилась и кем выросла. Рухнувшие надежды матери. Посредственность.

Мама провела по моей юбке.

— Отличная ткань, дорогая, — отметила между делом. — Поговаривают, твой муж — настоящий красавец. Сероглазый брюнет, не так ли?

И тогда я не выдержала. Почему вместо того, чтобы поговорить по душам, мы ведем карикатурные светские беседы? «Хорошее платье», «красивый муж» — все эти фразы подходят для чаепития двух малознакомых женщин, но никак не для общения матери и дочери, что не виделись долгое время.

— Хватит! Ты приехала сюда не для того, чтобы обсудить внешность высокого лорда или качество ткани.

— Не для того. — Леневра, приметив на нестиранных брюках пятно, принялась отчищать его ногтем. — Я выехала в тот самый час, когда совет известили о твоем побеге от господина Розеншала. Пойми, я просила его не трогать тебя, валялась в ногах перед советом магов. Но они, одурманенные идеей оживить якобы всемогущую Аврору, не слышали никого и ничего. Их не волновало, чей ты ребенок. Они ясно дали понять: всю нашу семью уничтожат за неповиновение. И как только совет приказал прочесать город, я отправилась на поклон к Траушу эр Вир-дэ. Понимала, что не успею: тебя отыщут и растерзают быстрее, чем я доеду до Пограничья. Потому надеялась исключительно на то, что высокий лорд согласится отомстить скотам, лишившим меня дочери. Совсем недавно мне повезло узнать, что ты в полном порядке.

Так она беспокоилась обо мне? Руки заходили ходуном. Напряженные плечи свело судорогой.

— Я думала… ты всегда была так строга ко мне…

— Разумеется, ибо хотела воспитать свою дочку достойной колдуньей, настоящей женщиной. Я всегда возлагала на тебя особые надежды. Рейк рос слабым мальчишкой. Он родился синеватым, писклявым, и уже тогда я осознала: из него не получится ни мужчины, ни мага, ни обольстителя девичьих сердец. Но в тебе видела свое продолжение. Я была холодна? Возможно. Груба? Наверное. Но я никогда не желала тебе зла.

И все-таки в ее признании чувствовалась лукавость.

— Когда Рейк продал меня в рабство, ты простила его и зажила как прежде.

— Думаешь? — Тонкие брови сошлись на переносице. — Я отдала половину состояния ради поисков на Островах Надежды. Целый год мне приходили письма, состоящие из двух слов: «Не найдена». А брата твоего простила лишь потому, что не могла потерять обоих детей разом. Ты всегда была сильнее его, и я еженощно молила о твоем спасении. К слову, твоего брата так подкосили последние события, что он добровольно отказался от титулов и уехал отбывать службу рядовым солдатом в гарнизон. Надеюсь, там его обучат мужеству.

О нет, думаю, раскаянием здесь и не пахло. Просто сыночек, привыкший получать все по первому требованию, не сумев выпросить у меня прощения, испугался. Ведь я