устроили.

Вместе с голосами и пришло узнавание. Вслед за которыми память наполнялась образами и движениями. Тоненькие ручейки воспоминаний словно подмыли затор, и вся плотина беспамятства рухнула под ярким водопадом последних событий.

Поединок с кибом. Истекающие желтой органикой обломки оторванной головы «секача».

Внезапное нападение и паника в лагере. Первые кибы врываются в лагерь «мяса» и превращают вчерашних товарищей по несчастью в освежеванные туши.

Странный приступ ярости и тяжелый бой до беспамятства. И когда он уже попрощался с жизнью в окружении стальных тварей, сознание выкинуло очередной фокус.

В голове зазвучала песня. Тяжелая, без слов, состоявшая из тяжелых звуков, звона оружия, хрипа людей и треска разрядников, мелодия проникала в каждую клетку тела. Захватывала, вытесняла все мысли, сжимала вселенную до границ этого сражения. В тот миг в нем существовала только эта битва. Она была смыслом жизни.

Все звуки сплелись в мелодию, которая отозвалась во всем теле судорогой бесконтрольной ярости. Вливаясь потоком, легкость безумия наполняла тело силой. Словно на крыльях он крутился в танце движений, в танце уклонов, в танце нападений – он был быстрее ветра.

Кажется, он выплеснул наружу все. Всё, чему учили ведьмы, всю ненависть, накопившуюся за множество котловых побоищ, всю ярость короткой жизни подростка, который должен умереть ни за что…

И он отдался чистой ярости, уже не владея собственным телом. Безумство захлестнуло, овладело, и он уже был кем-то другим. Свирепым монстром. Могучим, не знающим усталости, жаждущим только крови и победы любой ценой.

– Очнулся? – спросил наставник.

Открыв глаза, Юрган заморгал от нестерпимого света. Пробиваясь сквозь полог откинутой палатки, лучи полуденного солнца слепили яркими столбами. Непонимающе оглядев шатер и широкую кровать, Юрган попытался было резко подняться. Но ощущение силы в теле оказалось иллюзией. Издав судорожный кашель, но так и не сумев оторвать головы от подушки, Юрган покрылся холодным потом и поморщился от забившего в висках пульса.

– Не так быстро. Полежи. Ты залит химией по самые брови. Так что пока не дергайся…

– Что произошло, наставник?

– Наставник, говоришь? – хмыкнул старый вояка. Пройдя к изголовью широкой постели, тяжело выдохнув, осторожно присел на складной табурет рядом.

– Я уже и не знаю, кто тут и кому в наставники годится. Уж чего я только ни повидал за свою жизнь, но вчерашняя бойня… Такого еще не видел. Ты хоть помнишь, что вчера было?

– Смутно, мастер, – выбрав нейтральное выражение, больше подчеркивающее уважительное отношение к убеленному сединой ветерану, Юрган покосился на доспехи легионера. На них не было живого места, но уже все были запаяны восстановительными заплатками и блестели отполированными кромками.

Переведя взгляд на стоявшего статуей техно, что, скрестив руки на груди, держался подчеркнуто уважительно, но нет-нет да бросал на подопечного странные взгляды, Юрган обессиленно откинулся на спину. В голове звенело и все двоилось, а с закрытыми глазами воспринимать окружающих было легче.

– …Тогда «секачи» ворвались сквозь заграждения и ринулись к центру лагеря. Они рвались к коконам техно, управляющих кибами. Ну, думаю, все, быть нам фаршем. Уже мысленно со всеми попрощался. Вспомнил друзей и врагов, готовился уже идти навстречу бездне, когда увидел твой, твой… рывок. Когда все разбегались, как тараканы, ты единственный бросился навстречу. Один против десятка «секачей»… Это было похоже на сумасшествие, если бы первого «секача» ты не вырубил одним точным ударом разрядника. Второй держался три секунды, а затем… Ты знаешь, такого рисунка боя, таких связок я никогда не видел за все свои пятнадцать сезонов ураганов. Твоя бойня, устроенная «секачам», позволила нам выстроить вторую линию и подготовиться к следующей волне уже лучше. Но тебя уже отсекли, ты крутился один. И мы видели, как ты один бьёшься в кольце тварей, а помочь уже ничем не могли. А когда пошли вершители, я с тобой уже простился. Но потом произошло совсем странное…

Юрган открыл глаза и посмотрел на замолчавшего ветерана. Не зная, как произнести то, что не укладывается в голове, ветеран нижней парой рук нервно теребил рукоятки боевых палиц, а верхняя пара стиснула кулачища до побелевших костяшек.

– А потом ты закричал…

– И что такого, – устало произнес Юрган, обессиленно закрыв глаза и облизнув стекающую каплю пота, – мало ли чего кричат в горячке боя.

– Кричат не мало, а много чего. Но так, чтобы встали волосы дыбом почти у всех… никто так не кричит. Вдобавок, смотря еще ЧТО кричать. Ты звал Вещего. Ты призвал его на помощь…

Слабо улыбнувшись, Юрган посмотрел на бледного ветерана.

– А мне ни разу не смешно, – серьезно ответил Кармат, – потому что помощь пришла.

– Какая еще помощь?

– Самая что ни на есть серьезная и основательная. Ты думаешь, почему мы здесь сейчас спокойно загораем. Засадники просто взяли и дали нам отдохнуть? – видя непонимание в глазах лежащего, Кармат криво усмехнулся. – Этот парень со своими кибами уничтожил двух вершителей и вырезал десять децем «секачей», а оборотней и мечников я вообще не считал. Трофейщики еще до сих пор не разобрались с той кучей металлолома.

– Кто уничтожил?!

– А я откуда знаю, кого ты призвал. Но только он появился после твоего призыва и рвался исключительно к тебе. А потом вы вместе стояли у нападавших тварей, как кость в горле. Крошили направо и налево. Только потом ты выдохся и отрубился, а он стоял над тобой и отбивался от тварей, да так, что вскоре те дрогнули, а потом мы уже бросились добивать пытавшихся отступить тварей.