так что есть, чем ремонтировать машину в случае лёгкой поломки. Запчастей, естественно, у меня не было.

Сделав лёгкую разминку, чтобы разогнать кровь, я осмотрелся. На дороге были трое путников, похоже беженцы: взрослые мужчины толкали тележку с какими-то узлами, по внешнему виду братья. Я их недавно обогнал. В стороне у рощи – группа людей. Человек десять. Потянувшись в кабину, я достал из котомки бинокль и присмотрелся. С расстояния в километр я рассмотрел знакомые лица, обосновавшиеся у костра. Кажется, они там что-то пекли, котелка не было. Да и так у них его не было. Сбоку под деревьями я рассмотрел воткнутую палку и плащ-палатку, натянутую в виде навеса. Да, это были Милена с детьми и её товарищи по несчастью. Все эти женщины – жёны командиров РККА из одной части, поэтому и держались вместе. Их вместе эвакуировали из военного городка под бомбёжкой, вместе пережили атаку истребителей на их колонну. Так вместе и шли, восемь женщин и одиннадцать детей от года до двенадцати.

– Хм, считайте, вам повезло, – весело хмыкнул я.

Убрав бинокль обратно в котомку, я захлопнул дверцу и проводил взглядом бредущих хмурых мужиков. Здоровые, возраст призывной – почему не в армии?

Наконец я приступил к заправке. Это было сложно с одной рукой, всё же правую я берёг. Зато не нужно было бегать с канистрами. Развязав и откинув тент, я забрался в кузов и подошёл к бочкам, что стояли сразу за кабиной. Тут же в ряд стояли канистры. Взял прихваченный у старика трёхметровый шланг, сунул между тентом и бортом у водительской дверцы. Потом выбрался из кузова и дотянул шланг до горловины бака. Дальше понятно: опять вернулся в кузов, открыл бочку и сунул другой конец шланга внутрь.

Я вернулся к баку и, немного подсосав, сунул конец шланга в бак. С гулом туда хлынул бензин, а я стоял и отплевывался. Пока горючее из бочки переливалось в бак – шланг всё-таки коротковат оказался, – я достал пустую канистру и поставил её у переднего колеса. Когда бак был полон, я сунул шланг в канистру и, пока та заполнялась, закрыл крышку бака. Поднялся в кузов и вытащил другой конец, после чего закрыл бочку. Канистра залилась на две трети, но я даже капли не хотел терять. Убрав всё в кузов, я проверил масло. Уровень был на нижней отметке. Вздохнув, я полез за канистрой. Нужно долить. Также проверил и остальное. Машина новая, всё было в норме. Закрыв задний борт и тент, я взял из кабины ручку стартера, подготовил машину к запуску двигателя и крутанул ручку. С третьего раза движок всё-таки схватился и затарахтел на малом газу.

Вернувшись в кабину и привычно положив ручку на пол, я стронул машину с места и в уже сгущающейся темноте поехал дальше, чуть позже включил фары. А когда доехал до беженцев, свернул и на первой скорости, очень медленно, переваливаясь по никогда не знавшему плуга полю, направился к их лагерю.

Те меня уже ждали и с интересом наблюдали, как я разворачиваю машину и, предварительно осветив опушку фарами, загоняю полуторку под деревья. Заглушив двигатель, я покинул машину и направился к женщинам.

– Доброй ночи, – весело поздоровался я. – Гостей не ждали?

– Артур? – неуверенно опознала меня Милена.

– Он самый, – так же весело ответил я, поглаживая по голове прижавшуюся ко мне её шестилетнюю дочурку. Та меня тоже узнала. – Значит, так, у меня есть машина. Завтра с утра едем на Москву. Куда вам нужно, мне не интересно, я еду на Москву. Кто хочет, может ехать со мной. Продовольствие и горючее на весь путь имеется.

– Машину угнал? – прямо спросила одна из женщин. Не уверен, но вроде жена майора, командира штаба стрелковой дивизии.

– Отбил у бандитов. Те убили водителя и сопровождающего, а я отобрал у них. Такой ответ вас устраивает?

– Но нужно сдать её милиции.

– Ясно, – констатировал я. – Вы идёте пешком. У кого ещё вопросы есть и не жалко детей?

Больше вопросов не было, на Москву так на Москву. Потом я командовал молодыми женщинами, чтобы они доставали из кузова провизию, да и сидор свой распотрошил. Общий же котёл, хоть и в одни ворота. На костре бурлила вода в моём котелке и литровой кружке – все хотели чаю, хлеб для бутербродов был, тем более скоро он совсем в сухари превратится. Я освободил велосипед от поклажи, то есть от мешков, и убрал их на переднее сиденье. В кабине я поеду один, остальные в кузове.

С водой проблем не было, в глубине рощи по дну оврага тёк небольшой ручей. В общем, пока готовился ужин, я направился в поле, где виднелись стога скошенной травы. Какой-то крепкий хозяин накосил, а вывезти не успел. В кузове не было лавок, и сидеть планировалось на полу. Я решил натаскать в кузов сена, всё мягче будет. За мной увязались пяток детишек, так что они тоже потрудились. Сходили мы раза три. До стога было метров триста, поэтому усовершенствование кузова заняло продолжительное время.

В общем, ужин был готов, даже картошки напекли в углях. Поглядев на скатерть, которую я прихватил как раз на такой случай из краденых вещей, я сел во главе стола и дал команду:

– Налетай!

Сметали всё, что было, я же ел спокойно бутерброд с салом, который держал в руках. Неторопливо пережёвывал, всё равно моя очередь на чай вторая, первый заход весь ушёл детям. Когда ёмкости опустели, одна из женщин сбегала за водой и снова подвесила емкости над огнем. Так и поужинали, попив под конец чайку.

Наблюдая, как дети носятся вокруг, лазают по машине, я без музыкального сопровождения запел, вызвав улыбки у женщин:

Некоторые дети устроились на ночь в кузове на сене, которое я накрыл одеялами и плащ-палаткой, чтобы не кололось, остальные кто где. Мне даже пришлось куртку свою уступить одной девушке, чтобы та укрылась. Умывшись в ручье и почистив зубы, я вернулся в лагерь. Посмотрел на часы – было пол-одиннадцатого, – залез в кабину, устроился на сиденье в полусогнутом состоянии и почти сразу уснул,