что он сделал.

Подняла удивленное заплаканное лицо. Горец улыбнулся.

— Так уже лучше, — сказал он, стирая мизинцем последнюю каплю с ее щеки.

Полные сочувствия серые глаза оказались так близко, что у Тисы закружилась голова. Она опустила взгляд на губы юноши — тонкие, без намека на женственность. Единый!

Помощь свыше пришла незамедлительно. Подул ветер и сорвал с перекладины платье. Это вернуло девушку на землю. Она вскрикнула, и Трихон поспешил поймать вещи.

Только сейчас они заметили, что небом завладел пунцовый закат.

— Высохло, — с сожалением сказал шкалуш, поднося ей одежду.

Удивительно, но обувь тоже просохла.

— Пора домой, — пробормотала Тиса.

С платьем под мышкой она отправилась за мельницу переодеваться, оставив парня у костра. Пылающая в закате Вежа и здесь клубилась водоворотами. Пребывая в смятенных чувствах, Войнова застегивала пуговицы воротника. Пальцы слушались плохо. Боже, минуту назад она была так близка к тому, чтобы бесстыдно поцеловать юнца. Это просто несусветная глупость с ее стороны! «Марика будет с ним счастлива», — пришла неожиданная мысль и чуть не заставила расплакаться снова.

Русалка была не права, назвав ее счастливой. По крайней мере, не сейчас. Еще месяц назад в душе царила пусть не гармония, но убежденность в здравости мыслей, желаний и действий. А сейчас… Взглянув на танцующую реку, девушка почувствовала решимость сделать то, в чем до сей поры сомневалась. Если эти слова сделают Илу хоть немного счастливее в ее безрадостном существовании… Войнова подошла к воде и, опустив в нее пальцы, позвала:

— Ила!

Ждать пришлось недолго, и на этот раз Тиса не испугалась. Из воды показалась голова наяды, и течение заиграло ее длинными волосами. Окрашенные закатом, они уже не казались такими белыми, как раньше. Заходящее солнце слепило и не давало разглядеть лицо. И если не знать, кто перед ней, то русалка вполне могла бы показаться обычной купающейся девушкой.

— Тиса… ты?

— Да. Я отдала твой венок, Ила.

— О-о! — пропела дива.

— Маняше очень понравился твой подарок. Она просила передать, что никогда не забывала тебя, всегда будет помнить и любить и будет молиться о твоей душе Единому.

Ила улыбнулась почти счастливой улыбкой.

— А какой у нее жених?

— Кажется, вполне хороший парень. Любит ее. И она его тоже.

— Это хорошо. Маняша заслуживает счастья.

— Да, она славная девушка.

— Спасибо! — поблагодарила наяда. — Я буду помнить, что ты для меня сделала.

— Не за что.

Речная дива махнула на прощание рукой, сверкнув перепонками меж белых пальцев, и исчезла под водой. Войнова почувствовала, как в ее душе потихоньку утихает буря. Она вернулась на поляну. Пока ее не было, шкалуш уже свернул привал — затушил костер и упаковал вещи.

Со словами благодарности Тиса отдала юноше его куртку. У круглого бока Ватрушки помедлила, затем пробормотала:

— Трихон, прости, я тут разревелась, как девчонка. — Опустив голову, она коснулась мочки уха. — Я не должна была потакать своей слабости и тем ставить тебя в неловкое положение.

— Все в порядке, Тиса Лазаровна.

— Прошу, забудь мою непрошеную исповедь, иначе я буду чувствовать себя виноватой.

— Считайте, что ничего не было.

Парень отвернулся и проверил подпруги — лишь для того, чтобы занять чем-то руки. Подсадил спутницу в седло. На пути к дому они почти не разговаривали.

На подъезде к части им повстречалась сменная станица. Тиса заметила среди военных Витера. Старшина окинул встречных мрачным взглядом. Похоже, он еще не скоро успокоится.

На территории части, пристроив лошадей Зошику, Трихон сказал, что сам отнесет клюкву на чердак и пересыпет в лоток.