– Нету меня, весь вышел. В астрал.

Приняв сидячее положение, Бат потянулся, разминая суставы. Покрутил головой, с неудовольствием слушая хруст тронутых остеохондрозом позвонков – проклятая гиподинамия крайних лет, чтоб ее! Эх, знал бы, что Виталя такое замутит – честное слово, спортом бы всерьез занялся.

– Здесь я, Степа. Докладывай.

– Так это, вас майор Лужин просит срочно прибыть, разведбата нашего командир.

– Я в курсе, кто это, – недовольно буркнул Батоныч. – Посторонись-ка, дядя-комбриг наружу вылазит.

Гаврилов, скрыв улыбку, отодвинулся, позволяя полковнику выбраться на крышу башни. Снова потянувшись и, не скрываясь, зевнув, Батоныч спрыгнул на землю.

– Степа, а теперь конкретизируй. Что, кто и зачем?

– Так пленного взяли, аж целого генерала фрицевского! – с готовностью пояснил мамлей с таким довольным выражением лица, словно он самолично его и захватил. – Но он, немец в смысле, сказал, что будет говорить только с командованием бригады. Залесский с Кондрашовым уже там, вас ждут. Тут недалеко, я провожу.

– Ну, пошли. – Бат привычно оправил комбинезон и подпоясался. – А что за генерал, как звать, знаешь?

– Так точно, – сверкнул белозубой улыбкой Гаврилов. – Генерал-майор Крюгер. Имя у него еще такое смешное, чисто как ихний пистолет называется.

– Вальтер, что ли? – среагировал Владимир Петрович, резко останавливаясь. – Интересно девки пляшут… вот так ничего себе, они что, командира первой танковой в плен взяли?! Неслабо… А Гёпнера с самим фон Леебом там рядом до кучи не имелось? Чтобы два раза не ходить?

– Кого? – захлопал ресницами сбитый с толку Степан.

– Значит, не было. Жаль. Подробности имеются? Как, где?

– Так точно, тарщ полковник. Он в окружение попал, вырваться пытался. Уже почти ушел, гад, да на наш передовой дозор напоролся. «Тридцатьчетверка» и два бэ-тэ-эра с разведчиками. – Новый для него термин Гаврилов проговаривал с каким-то одному ему понятным удовольствием. – А у генерала этого всего два танка в сопровождении были, оба легкие. Наши их сразу пожгли, с дистанции. А сам он на восьмиколесном радийном броневике ехал. Наши долбанули вслед, ну, чтобы не насмерть, а так, попугать, он и встал как вкопанный. Еще и белой тряпкой над бортом замахал, сдаюсь, мол. Так и взяли.

– Мельчает фриц, – резюмировал Батоныч, предвкушая интересный разговор. – Ладно, я уж вижу, куда идти. Возвращайся, там Глебов обещал насчет еды почву прозондировать, если полевая кухня до нас добралась, про меня не забудьте. Надоело одними сухарями с консервами питаться. И танк чтобы был как новенький, ничего еще не закончилось. Коврики там пропылесосьте, лобовуху протрите. Понял?

– Понял, товарищ полковник, – кивнул мамлей, уже привычно не отреагировав на очередную непонятную командирскую шутку. – Разрешите…

– Иди, Степа, – отмахнул рукой Бат, направляясь к угловатой командно-штабной машине, укрытой под крайними деревьями лесопосадки и затянутой сверху мелкоячеистой маскировочной сетью…

Генерал-майор Вальтер Крюгер, командир 1-й ТД 41-й МК из состава Panzergruppe 4., сидел на стоящем возле заляпанных грязью задних колес бронетранспортера перевернутом снарядном ящике и с явным наслаждением курил. Рядом, опираясь спиной на пыльный борт, стоял разведчик в двухцветной «амебе» с «ППД» под рукой; на порожке водительской двери расположился Очкарик, что-то пишущий карандашом в раскрытом на коленях планшете.

Завидев приближающегося комбрига, оба вытянулись по стойке смирно. Смерив Батоныча изучающим взглядом (и, видимо, оставшись довольным), Крюгер неторопливо затушил сигарету о бок ящика, отбросил окурок в сторону и поднялся на ноги. Одернув мундир, чуточку надменно взглянул на полковника:

– Вы – командир этой танковой бригады, я правильно понимаю? – Вопрос был задан, разумеется, на немецком. Батоныч так и не понял, с какой, собственно, целью. Насладиться мгновением непонимания, ведь о том, что он прекрасно разговаривает на родном языке Шиллера, Канта и Гёте, немец знать не мог? Или кто-то из штабных проболтался? Глупости, они об этом тоже не знают, разве что только Кариков…

– Боря, ты интуристу говорил, что я по-ихнему понимаю?

Услышав русскую речь, Крюгер понимающе ухмыльнулся: мол, ну вот, что и требовалось доказать. А вот фиг тебе, фриц!

– Неа… то есть никак нет, тарщ полковник, – удивился Очкарик. – А нужно было?