– Э, подготовка нужна. Цирюльник прическу другую сделает, волосы поправит. Слуги мои одежду тебе другую подберут. Ты языки знаешь ли?

– Латынь, греческий, причем свободно. Говорить и писать могу.

– А чего же раньше не сказал? Тебе самое место в Посольском приказе служить. Саблей махать – большого ума не надо, скорее – смелость нужна. Тогда у нас сладится все. План вчерне готов. Слуг тебе своих из самых толковых дам. Милославский, если за лечцом отправит, то за иноземным, в Немецкую слободу, на Кукуе. А вместо лечца ты пойдешь.

– И кинжалом? Тогда я на улицу из дома не успею выйти.

– Фи, зачем так грубо? Лекарства ему оставишь.

– С ядом?

– Ну вот, хватаешь на лету.

– План подправить можно. Пусть сам лечец его осмотрит. При себе снадобий не будет, слугу пошлет своего с зельем. Вот слугу и перехватить, вместо него я пойду. Твое дело, князь, яд приготовить.

– Ты еще хитрее меня. Если и случатся подозрения, то на лечца из немецкой слободы. А еще – в покои Ивана Михайловича тебя не пустят, он тебя опознать не сможет!

Князь погрозил Алексею пальцем.

– Аки змей мудр. И на другого подозрения перевести, и самому в стороне остаться. Я до этого не додумался.

– Когда начинаем?

– Не медля. Сейчас мой слуга отвезет тебя к цирюльнику, потом гардероб подберет. Слугу Гаврилой звать. Под ним еще с десяток шустрых людей. Всеми командовать будешь. Вот на первое время на расходы. После… э… из города исчезнешь. У тебя же сотня под Сызранью? Вот туда и вернешься на полгодика. Как в Первопрестольной подзабудется все, я тебя призову. Полиглоты мне самому в Приказе нужны. Жалованье хорошее положу, должность столоначальника.

Алексей мешочек с деньгами взял, встал.

– Все же, где яд взять?

– Все вопросы с Гаврилой решай.

– Тогда до свидания.

Видимо, Гаврила был в курсе, что поступает в распоряжение Алексея. На возке к цирюльнику отвез. Тот остриг коротко, волосы хной покрасил, а бороду сбрил, оставив усы щеточкой по немецкой моде. Алексей посмотрел на себя в зеркало и удивился. Совсем другой человек! Гаврила снова за руку тянет. Приехали к неприметной избе где-то на окраине. То ли портной, то ли скупщик краденого, не понять. Алексей с Гаврилой в одной комнате сидят, портной одежду из соседней комнаты выносит. То размер не подходит, то не нравится сочетание портному. Одели Алексея по европейской моде: камзол, под ним жилет, рубашка, штанишки короткие, немного ниже колен, плотные чулки, а в завершение башмаки из грубой свиной кожи. Потом шляпу подобрали, ремень, сумку на ремне. Алексей молча удивлялся. Это какой же гардероб иметь надо? Свою одежду, сотника, в узел связали. Времени уже много, три ночи, скоро первые петухи запоют.

– Все, устал. Вези на постоялый двор.

– Тебе туда пока нельзя. Хозяин в новой одежде да и облике другом не признает, могут вопросы возникнуть, интерес ненужный. У нас другое место есть. Али у тебя что-то ценное есть на постоялом дворе?

– Форма и кошель.

– Я привезу, не беспокойся.

– Коли так, найди яд.

– Цикута устроит?

– Вполне. И пусть твои люди за домом Ивана Михайловича следят. Коли приболел он, за лечцом слугу пошлет. Надо установить, что за лечец, где живет, имеет ли слуг, все, что можно, узнать.

– Выполню.

Алексей хмыкнул. Выполнимо, но сколько времени займет? Гаврила привез его к избе за забором. Не в центре, но до Красной площади рукой подать, минут двадцать пешком. Гаврила был здесь своим человеком, прислуга его словам подчинялась, как приказам.

– Кушать будешь, Алексей?

– Утром, сейчас спать.

– Комната готова, прошу, – поклонился один из слуг.