Кажется, он не сразу нагнал меня, когда я бросилась бежать под горку… И не ошиблась: это пылал мой дом, горела и сосна возле него – будто факел великана, несчастные куры охлопьями огня разлетались по двору…

Соседи пытались заливать огонь, но ничего не выходило: до колодца идти смысла нет, до реки тоже не близко. Люди все же выстроились цепью и старались уже не гасить пламя, а поливать соседские заборы, чтобы не полыхнуло. А если упадет горящая сосна…

– Агата! – не своим голосом звала я, мечась между ними. – Агата!!!

– Я здесь! – отозвалась она из цепочки людей с ведрами, и я выдохнула с облегчением. Жива, слава богу, успела выскочить…

Неужели я не закрыла заслонку? Нет, я трижды проверила, нет ли угольев, перед тем, как уйти. Или не заметила, как уголек упал на пол? Но от такого не вспыхнет разом весь дом! Может, Агата уснула с книгой и опрокинула свечу? Тогда она не успела бы выбежать или выскочила в ночной сорочке и босая, а она в платье.

Дом уже не спасти, понимала я, а документы… Грамота принца да долговые расписки, бог с ними, грамота теперь ни к чему, ну а расписки можно восстановить. Вещи… жаль, конечно, особенно мое платье, но это просто материя. Правда, теперь мы остались в том, что на нас надето, но если герцог не шутил…

«Фея Ночи!» – опомнилась вдруг я.

Да, она же сказала: «Береги ее, как берегла до сих пор. И никогда не бросай!»

Вот где пригодилась тетушкина накидка, слишком большая для меня: я на ходу обмакнула ее в чье-то ведро, намотала на голову и руки и ринулась в горящий дом. Видеть мне было не нужно – я могла пройти и вслепую. Лишь бы какая-нибудь балка не свалилась сверху да лестница не провалилась!

– Стой, сумасшедшая! – услышала я крик герцога. За мной он, к счастью, не бросился.

– Маргри-и-и-ит! – истошно завизжала Агата и, кажется, кинулась следом, но ее удержали, судя по крикам.

Мое счастье, что, переселившись после смерти тетушки в ее покои, я прихватила из тайника и свои вещи: от кого их теперь было прятать? Всего лишь маленький сундучок, в котором хранились кукла, одинокая туфелька и кое-какие дорогие сердцу безделушки, платье я уж и не думала спасать.

С ним я и выскочила из дома, на ходу скидывая загоревшуюся накидку. Вроде даже волосы не опалила, хотя надышалась дымом и теперь надрывно кашляла.

– Маргрит, ты с ума сошла! – кинулись ко мне соседки. – Зачем ты…

– Что ж нам с Агатой, по миру идти? – спросила я, показав сундучок. – Все, что есть…

– Могла б сама сгореть, – покачала головой тетушка Анна. – Обошлось, слава богу… Приютить-то вас любой приютит, а жить на что?

Агата наконец прорвалась сквозь толпу соседей и кинулась мне на шею, рыдая в голос.

– Прекрати, – велела я. – Я вся в копоти.

– Да уж, как есть Черная Маргрит, – негромко произнес герцог, подходя сзади. – Эта ваша Золушка – и та чище. Что на тебя нашло?

– Я объясню, но не здесь, сударь, – ответила я.

– Тогда идемте, – кивнул он. – Тушить здесь уже нечего.

И будто аккомпанементом его словам с треском провалилась крыша – взметнулся огненный столб, полетели искры, и соседи снова кинулись за водой. Так вот попадет уголек на крышу, сам погорельцем станешь… Спасибо, ветра не было, ночь стояла тихая.

Я подобрала обгоревшую накидку – сойдет уж, ее одной хватит на нас с кузиной. Стоило мне об этом подумать, как герцог скинул плащ и закутал в него дрожащую то ли от ночной прохлады – хотя возле пожарища было вовсе не холодно, – то ли от страха Агату.

– Снова простынете, – сказала я, а он отобрал у меня сундучок.

– Не думаю. Что у тебя тут за сокровища, ради которых нужно в огонь бросаться? Деньги? Что-то легковата кубышка…

– Это самое ценное, что у меня есть, сударь, – ответила я. – А деньги были спрятаны не в доме. И прочее тоже. Отдайте, пожалуйста.

– Не беспокойся, не потеряю. Иди живее, и в самом деле зябко, хотя, казалось бы, еще лето не кончилось…

Я прибавила шагу, Агата едва поспевала за мной.

– Маргрит, куда мы идем? – шепотом спросила она, цепляясь за мой локоть.