Гарт мог ее понять. Но симпатий ему это точно не прибавило.

Аэлена же порадовалась, что он так быстро ушел – и даже не спросил, для чего Тайяне какой-то портрет. А мог ведь, еще как мог – и что ему отвечать?

А для чего Тайяне портрет Диолата?

Ответ Аэлена узнала этим же вечером – и ахнула, прижав руки к щекам.

– Вы думаете, это он?! Но зачем?!

– Знать бы. – Рошеру идея с кабаком не нравилась, но выбора не было.

– Мы же… я же… это месть?

– Для мести это слишком глупо. Извини, конечно, Аэлена, но не та ты величина. – Рошер смотрел, как Тайяна бестрепетной рукой рисует себе широкие брови. – Что ты ему – не дала? Велика обида! Схватить тебя на улице, опоить чем помощнее и отыметь во всех позах. Ты бы еще и промолчала, чтобы мужа не впутывать, не так?

– Ну… примерно так.

– Гарту, надеюсь, ничего не сказала?

– Я уверена, что это не он. Но…

– Вот именно. Лучше не расширять количество посвященных. Так мы точно быстрее найдем негодяя.

– Зануда ваш Гарт, – Яна надула губы. – И вредина.

Над историей о знакомстве посмеялись. Аэлена подумала и успокоила Тайяну:

– Гарт хоть и промолчал, но гадостей тебе делать не будет. Он для этого слишком благородный.

– Не доверяю я всяким благородным, – пробурчал Рошер.

– А долгов у него нет? Или еще чего? – прищурилась Яна.

– Думаешь? – Рошер подхватил мысль на лету. – С Аэленой происходит несчастный случай, муж от горя кончает жизнь самоубийством, а любящий дядюшка получает опеку над детьми и доступ к семейным капиталам.

– Рош!

– Ну что – Рош? Уж сколько лет, а я все он.

– Гарт не такой!

– А я его все равно проверю. Так, на всякий случай.

Яна утвердительно кивнула. Ну, не нравился ей этот тип, не нравился! Не как Диолат, конечно, но… развели благородных! Благоуродных!

«Плавунец» свою репутацию гадюшника оправдывал полностью. Более того, рискнувшая заползти туда гадюка бросилась бы наутек, лишь бы не утонуть в грязи. Яна так вот точно тонула. Под ногами что-то похрустывало и поскрипывало – то ли тараканы, то ли обглоданные кости, в одном углу пили крепленое вино, в другом кого-то били, в третьем играли в кости, воняло тухлятиной и прокисшим пивом.

Гадость.

На Яну особого внимания не обратили. Много тут таких бегает. То ли мальчишка, то ли девчонка – пока не ясно, но просто так сюда не приходят. А значит, и не хватай кого не надо, коли не хочешь проблем.

Девушка скользнула к стойке.

– У меня тут записочка для кого надо. Не передадите ли?

– Много вас тут таких ходит, – хозяин симпатии не вызывал. Вид у него был… Вот если борова взять, поставить на задние лапы и одежду нацепить – очень похоже будет. Да и еще по грязи повозить для пущего сходства. Только глаза выбивались из образа. Очень умные, цепкие, светло-серые, поблескивающие из-под низких надбровных дуг… нет, это не боров. Это, скорее, кабан.

– Таких – мало. Я Радея Варлон.

Что-то мелькнуло в серых глазах и тут же исчезло.

– А мне хоть Педея Брион. Я таких не знаю.

– Да и не надо меня знать, вы записочку передайте – и ладно будет. – Яна придавила листик серебряной монетой. Кабатчик поглядел на деньги чуть благосклоннее, чем на девушку.

– Ладно… коли спросит кто – передам я твою писульку. Если не потеряю.

– А вы постарайтесь не потерять. Да побыстрее бы, время не терпит…

Вторая монета легла на стойку.

– Хорошо. Передам.