Лайри прижала руку к губам.

– Четырехликий!

– Вряд ли это он. Лучше подумай, кому нужна твоя смерть?

– Бандиты, порча… это не опасно?

– Люди бывают так глупы. – Тайяна закатила глаза, но Аэла решила считать, что это относится к неизвестному портному. – К некромантии – серьезной и осознанной некромантии – способны только темные. И никто иной.

– Но…

– Человек тоже может это сделать. Но нужна либо книга, что редкость, либо этот человек расплатится собой за то, что полез куда не надо. Рядом с тобой никто не старел, не заболевал резко?

– Нет.

– Смерть берет свое. Жизнь, здоровье, удачу, счастье. Есть еще один вариант – когда человек побывал на пороге смерти и теперь может… заглядывать в гости. Но это все равно не порча. Это общение с духами умерших, возможно, призыв, помощь.

– Не порча?

– Если ты об этих веревках – то нет. Можно потихоньку выкинуть их или сжечь в камине – и забыть.

– Лучше, наверное, сжечь.

– Сейчас разведем огонь. Только пока молчи об этом…

Аэла не спросила почему. Она и так понимала. Если человек знает, что его план раскрыт, он придумает что-то еще. А если будет думать, что веревочки действуют… Пусть думает. Но кто?!

– Не знаю. Наверное, женщина.

– Да, выглядит очень по-бабски. Такая гнусненькая месть…

– Вот, ты сама понимаешь.

– Но если бы не ты, я бы сейчас с ума сходила. Яна, это точно не…

– Чтоб мне никогда Леса не видеть! – Тайяна прижала руку к сердцу. – Аэла, верь мне. Мы изучаем людей, в нашей библиотеке есть все эти сведения. Я не могу показать тебе книгу, но в моей голове она сохранилась. Люди не способны к подобной магии.

– Я столько историй слышала про то, как навели на кого-то порчу…

– Иногда людей и портить не нужно. Сами идиоты хорошие. К тому же вы очень странно устроены. Вместо того чтобы поменять себя, город, работу, жизнь – вы предпочитаете жаловаться на судьбу.

– Люди во многом аморфны. Но и нархи-ро…

– А мы монолитны. Как столетний дуб – не сдвинешь, не обработаешь… только от этого не легче. Потому я и бежала. Аэла, составь список, а?

– Какой?

– Женщин рядом с собой, которые могли получить в руки твое платье часа на два. Даже платья.

Аэлена и не задумалась.

– Любая из живущих в нашем доме. Я же не запираю тряпки!

– И сколько их? Женщин?

– Кухарка с помощницей. Четыре горничные. Няня. Учительница детей.

– А сколько у вас всего прислуги?

– Восьмерых я уже перечислила. Еще есть десяток лакеев, дворецкий – это за городом, конюхи – двое, с помощниками – там еще пара мальчишек, садовники – трое.

– Много. А стираешь ты платья где?

– Отдаем прачкам.

– Вашим?

– Чьим же? В деревне, в пригороде…

– Значит, еще и в деревне любая девушка.

– Ты думаешь, что мой муж…

Аэла не договорила. Очень уж не хотелось думать, что ей изменяют. Больно же…

– Не знаю. Но вряд ли конюх будет зашивать в платье веревку. Ночью, в определенное время, читая заклинания. Да и шов тут не мужской, женский.

– Лучшие портные – мужчины.