постучит и окликнет ее! Искра вдруг остановился. Что это? Или ему показалось?.. Он шагал дальше по тропинке, покрытой росою. И уже почти у самого дома он снова услышал… Да ведь это же плач! Крик! Детский плач, детский крик! И —там, в его хате, в его хате!

Искра бросился со всех ног. Волынка чуть не слетела у него с плеча. В это время из дома выскочила какая-то женщина с кувшином в руке и побежала к колодцу. Это была мать Дор-лы. Увидев зятя, она крикнула:

— Беги скорей! Сын! Мальчик!

Искру не надо было понукать. Усталости сразу как не бывало. Словно не длинный и трудный путь он проделал, а умылся святой ивановской росой. Весь сияющий, взлетел он на крыльцо и от волнения едва нашел щеколду. А за дверью желанный первенец приветствовал его своим криком.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Ганка горячо радовалась за Дорлу, когда Искра вернулся домой. Слушая жалобы Дорлы, она искренно жалела подругу. А теперь и ее самое ждало такое же горе. Козина отправлялся в далекий путь. Все этот суд!..

Он уже готовился в дорогу, уже наказывает, что и как делать без него по хозяйству. А эта бессердечная старуха, его мать, делает вид, будто он уходит куда-то недалеко по соседству. Да еще утешает ее, что это для него большая честь, через неделю- другую он вернется, что это уже в последний раз.

Последний! Ох, дай-то бог!

Вести, принесенные Искрой, оказались верными. Вскоре через Пльзень пришло из Вены сообщение, что жалоба ходов передана в апелляционный суд. Одновременно было получено распоряжение, чтобы ходы, кроме прежней делегации, прислали в Прагу семь человек толковых и пользующихся доверием крестьян для присутствия при окончательном разборе дела.

«Не могли они обойтись без Козины! — сетовала в душе Ганка.—Зачем его выбрали? Зачем он согласился!»

А он согласился! Да еще с какой готовностью! В Вену он не хотел идти, а в Прагу отправлялся охотно. Там не обязательно было знать немецкий, можно было защищаться на родном языке и можно, наверное, добиться толку. Сообщение Искры и это официальное уведомление утешили и его и всех в Ход-ском крае. Никто не сомневался теперь, что решение, объявленное в Тргановском замке, было подложное, и Козина был прав, когда возражал краевому гетману. Там считали, что делу конец, да еще грозили всякими карами! Потому-то паны так спешили тогда и требовали немедленной присяги на крепостную верность и послушание. А дело снова пошло в апелляционный суд! Что-то скажет теперь Ломикар? Должно быть, сам не рад, что связался с ходами. Ну, теперь-то будет настоящее решение! Эти выбранные принесут из Праги, даст бог, другое решение. Во всех ходских деревнях радовались тому, что выбранные отправились в Прагу, и с надеждой ожидали решения дела.

Козина был весел, спокоен и уверен в благополучном исходе. Лишь в канун отъезда его охватило беспокойство. До полудня он был у старого драженовского дяди; после полудня был дома. Ганка собирала его в дорогу, молчаливая, грустная. Ничто у нее не спорилось. Даже пироги не удались ей. Она все путала, часто задумывалась…

Вечером Козина наскоро забежал к Сыке, и они вдвоем пошли к Матею Пршибеку. Он был дома, сидел за столом-колодой и ужинал. Гости тоже присели, и рассудительный Сыка завел речь о предстоящей дороге в Прагу.

— На этот раз, можно думать, решение будет другое,—подчеркнул он.

— Примерно такое же, как и в Вене,—заметил с усмешкой Пршибек.

— И Вена решила бы иначе, если бы не эти драки и не это шествие с плеткой.

— Ты думаешь? —усомнился Пршибек.— Ну вот, сейчас мы вас слушаем, сидим тихо, точно мыши под метлой, шелохнуться боимся. А что будет — увидим.

— За этим-то мы к тебе и пришли. Уж как-нибудь потерпите. Помолчите это время. Недолго осталось ждать,—сказал Козина.- Обещай нам, Матей!

— Гм!.. Ко мне за этим пришли… Значит, я тут буян?.. Ну, ладно, буду молчать, если меня оставят в покое. Посмотрим, чего вы добьетесь. Но только знайте: если паны начнут, я в обиду себя не дам! А сам не начну —вот вам моя рука! Подождем, с чем вы вернетесь. Счастливого пути! — И Матей протянул гостям руку.

— Слово он сдержит,—сказал Козина, выходя с Сыкой за ворота.—Теперь я спокоен.

Вечер он провел с женой и детьми. Старая Козиниха тоже пришла и засиделась до ночи.

Ганка долго не могла уснуть и все молилась. Пробуждение тоже было печальное. Едва она открыла глаза, как вспомнила, что муж сегодня уезжает… Сердце ее сжалось. Уезжает всего на неделю-другую — что с ним может случиться? —и все же!

Когда она встала, Козины уже не было в хате. Он побывал в хлеву, зашел в конюшню поглядеть на лошадей, еще раз окинул хозяйским взглядом усадьбу, потом направился в огород.