— Тюк! Тюк шевельнулся! Я видел!

— А «здравствуйте» он тебе не сказал? — язвительно уточнил Киря.

— Да что ты за человек! Говорю же, шевельнулся он!

Рогов, вздохнув, развернулся. Раз уж не успел уйти, надо самому проверить, а то парочка товарищей может долго препираться на ровном месте. Всем хорош Киря, но его можно не кормить вообще, только поболтать давайте.

— Какой тюк шевелился?

— Этот. Вроде. Ну да, он. Там что-то живое, я точно видел.

Склонившись над указанным тюком, Рогов принюхался. Запаха разложения не учуял, но это ни о чем не говорит: нос мог уже свыкнуться со смрадом или труп лежал все это время в удачно ледяном месте.

Великаны никак не завязывали брезент. Просто укладывали на него страшный груз, сворачивали, устраивая что-то вроде громадного узелка. Хватали за края и несли через плечо. Для них это все равно что авоська с парой буханок хлеба.

Рогов просто потянул за уголок, и края брезента неохотно разошлись.

Все трое замолчали, уставившись на содержимое тюка. Там и правда было кому шевелиться, потому как вместо покойника оказалось живое содержимое. Девочка лет десяти. А может, девяти. Или всех двенадцати.

А если взглянуть в глаза, сверкавшие из-под нечесаных грязных волос, можно дать куда больше.

Глаза древней старухи, которая видела в этой жизни все.

— Ты кто? — Айболит задал сакраментальный вопрос.

Девочка попыталась вжаться в брезент и даже потянула на себя его край, прикрываясь.

— У кого есть еда? — спросил Рогов. — Дайте хоть что-нибудь.

— В рюкзаках все, а они там, — Киря указал на холм.

— Айболит, бегом туда, и принеси… Я не знаю, мяса кусок и рыбы тоже кусок. Только бегом.

Тот без возражений понесся выполнять приказ, а Рогов, стараясь не побеспокоить девочку, осмотрел ее повнимательнее. Грязная до такой степени, что непонятно, как можно насобирать столько грязи среди чистейших снегов. Несколько слоев видавшей виды одежды, богатой на прорехи и подозрительные пятна. Никаких шкур или прочих признаков первобытного существования — немного шерсти и почти сплошь современная синтетика, которой много осталось в развалинах. Шапки нет вообще, возможно, потеряна, но и без нее голова не должна сильно мерзнуть: длинные волосы скатались в жесткий колтун, который проще срезать под корень, чем расчесать.

— Это наша мелкая барышня, а не самка этих громил, — тихо произнес Киря.

— Без тебя ни за что бы не догадался…

— Да без меня ты мясо от рыбы не отличишь, Рогов. Сама бы она здесь не выжила. По глазам видно, что не одна. Кто-то еще есть.

— Или был.

— Может, и так.

Вернулся запыхавшийся Айболит. Бежал так, как здесь бегать нельзя: тут даже при небыстрой ходьбе одышка начинается. Теперь бедолага не сразу отойдет, организм бурно реагирует на любые нагрузки, если это случается в высокогорье.

— Вот: рыба и мясо. Дайте чуток отдышаться.

— Дыши-дыши, — разрешил Рогов, принимая принесенное.

Присел возле разверзнутого узла, протянул девочке кусок подкопченной рыбы и, состроив максимально приветливую улыбку, произнес:

— Бери. Бери, не бойся, это вкусно.

Но у девочки на этот счет имелось другое мнение. Еще сильнее забившись на дно узла, она сжала зубы с такой силой, что они заскрипели.

Киря покачал головой:

— Тебе, Рогов, дети противопоказаны. Не вздумай никогда никому колыбельную спеть, на всю жизнь заикой оставишь. Не приспособлен ты к педагогике. Вот зря со своей пассией так себя ведешь. Взял бы ее сюда, почти все дети от нее без ума. С ходу бы навела между вами крепкий мостик взаимопонимания. Тебе покусанного шершнями черта играть с твоим пропитым голосом и живодерской физиономией.

— На себя посмотри… красавчик.

— Я? Да я почти топ-модель, ты в сравнении со мной куча навоза на фоне беломраморного дворца. А ну дай рыбу, сейчас