— Отвечайте на вопросы, Клусарр, — сухо ответил Бейли, — а шуточки приберегите для своей подружки. Так куда мы пойдем?

— Если хотите, пойдем в весовую. Вас это устраивает? Только мне не о чем с вами говорить.

Весовая представляла собой квадратную снежно-белую комнату, с лучшей, чем в соседнем зале, вентиляцией. Вдоль стен, под стеклянными колпаками стояли ряды тонких электронных весов с электронными манипуляторами. В колледже Бейли пользовался более простыми моделями. На одной из них, которую Бейли узнал, можно взвесить даже миллиард атомов.

— Мне кажется, здесь нам не помешают, — заметил Клусарр, когда они вошли в комнату.

Бейли что-то буркнул в ответ и повернулся к Р. Дэниелу.

— Пожалуйста, пойдите и распорядитесь насчет обеда. И подождите снаружи, пока его не принесут.

Когда Р. Дэниел вышел, он обратился к Клусарру:

— Вы химик по профессии?

— С вашего позволения, я зимолог.

— Разве это не одно и то же?

Клусарр высокомерно взглянул на него.

— Химики только и возятся со своими вонючими реактивами, а от нас, зимологов, зависит жизнь нескольких миллиардов людей. — Я — специалист по дрожжевым культурам.

— Ну, ладно, ладно, — согласился Бейли.

Но Клусарра нельзя было остановить:

— Эта лаборатория обслуживает всю компанию «Нью-Йорк Йист». Каждый час, каждый день мы, как проклятые, выращиваем для нее сотни дрожжевых штаммов. Мы исследуем и изменяем их питательные свойства. Мы следим за их ростом. Мы меняем их генетику, создаем новые штаммы, размножаем их, выделяем нужные нам свойства, а потом снова скрещиваем их.

Когда несколько лет назад в Нью-Йорке начала появляться масса клубники, это была, не клубника, парень. То была особая сахаристая дрожжевая культура естественного клубничного цвета с ничтожной добавкой ароматических веществ. И мы создали ее здесь, в этой комнате.

Двадцать лет назад он был всего лишь бесполезным штаммом с мерзким привкусом сала. Он до сих пор отдает салом, но содержание в нем жира увеличено с 15 до 87 процентов. Если сегодня вы пользовались экспрессом, то знайте, что вся его смазка — это S. O. Benedictae, штамм АГ-7. Создан здесь, в этой комнате… Так что я не химик, а зимолог.

Бейли невольно отступил перед бурным натиском собеседника.

— Где вы были вчера вечером между шестью и восемью? — резко спросил он.

Клусарр пожал плечами.

— Прогуливался. Я люблю погулять немного после обеда.

— Вы были в гостях или ходили в субэтерикс?

— Нет. Просто гулял.

Бейли поджал губы. Посещение субэтерикса можно было бы проверить по отметке в абонементе Клусарра, встреча же с друзьями повлекла бы за собой очную ставку.

— Значит, вас никто не видел?

— Может быть, кто-нибудь и видел, не знаю. Во всяком случае, знакомые мне не попадались.

— А чем вы занимались накануне вечером?

— Тем же самым.

— Значит, вы не можете представить алиби?

— Соверши я преступление, инспектор, я бы позаботился об этом. Для чего мне алиби?

Бейли промолчал. Он заглянул в свою записную книжку.

— Вы уже однажды привлекались к суду. За подстрекательство к бунту.

— Ну и что? Меня толкнул какой-то робот, а я сделал ему подножку. Это, по-вашему, подстрекательство?

— Суд пришел именно к такому выводу. Вас признали виновным и оштрафовали.

— Ну и дело с концом. Или вы хотите оштрафовать меня снова?

— Два дня назад у обувного магазина в Бронксе чуть было не вспыхнул бунт. Бас там видели.

— Кто?

Бейли оставил этот вопрос без ответа.