Они не знали, что речь идет о тебе. А я сразу это поняла.

Ее голос прервался.

— Ну, успокойся, — сказал Бейли уже не так строго, — ты же видишь: ничего не произошло. Все это — одна болтовня.

— Я так ис… испугалась. Я подумала, что если начнут убивать, громить, то могут убить тебя с Бентли. И что все это из-за меня, а поэтому меня надо посадить в тюрьму.

Бейли дал ей выплакаться. Он нежно прижал ее к себе и, стиснув зубы, вызывающе посмотрел на Р. Дэниела, который ответил ему невозмутимым взглядом.

— Ну, а теперь, Джесси, постарайся вспомнить, кто был во главе вашей группы?

Она понемногу приходила в себя и время от времени прикладывала к глазам мокрый от слез носовой платок.

— Его зовут Джозеф Клемин. Он очень маленького роста и ничего собой не представляет. Совершенно затюканный и безобидный человек. Ты ведь не арестуешь его, правда, Лайдж? Только потому, что я сказала? — Она виновато посмотрела на мужа.

— Пока я не собираюсь никого арестовывать. Как он получал инструкции?

— Не знаю.

— На собраниях появлялись какие-нибудь неизвестные тебе люди? Я имею в виду ваших деятелей из Центра.

— Иногда, раз или два в год, но их никогда не называли по имени. Просто говорили: это, мол, один из наших, и все.

— Ясно. Дэниел!

— Да, Илайдж?

— Опишите людей, которых вы подозреваете. Может быть, Джесси узнает кого-нибудь.

По мере того как Р. Дэниел с присущим ему педантизмом перечислял подозреваемых, подробно характеризуя каждого из них, на лице Джесси все отчетливее появлялось выражение отчаяния. Наконец она замотала головой:

— Не надо, хватит. Не помню я такого! Ни одного…

Она немного помолчала, будто задумалась. Потом спросила:

— Вы сказали, что один из них работает на дрожжевой ферме?

— Фрэнсис Клусарр, — ответил Р. Дэниел, — служащий «Нью-Йорк Йист».

— Понимаете, однажды я сидела в первом ряду. И от выступавшего на меня пахнуло запахом сырых дрожжей. Я запомнила это потому, что чувствовала себя неважно, а тут мне чуть не стало плохо. Пришлось даже перейти в задние ряды. Было так неловко. Может, это и есть тот человек? Ведь когда работаешь с дрожжами постоянно, их запах насквозь пропитывает одежду.

— А ты не помнишь его лица? — спросил Лайдж.

— Нет, — без колебания ответила Джесси.

— Ну хорошо. Сейчас, Джесси, я отвезу тебя к твоей матери. Бентли уже там. Без моего ведома никуда не отлучайтесь. Бен пусть не ходит пока в школу. Я договорюсь, чтобы вам приносили еду на дом. Все подступы к квартире будут под наблюдением полиции.

— А как ты? — заволновалась Джесси.

— Я буду в безопасном месте.

— Долго это будет продолжаться?

— Не знаю. Может, день или два. — Он почувствовал, как неубедительно прозвучали его слова.

Бейли и Р. Дэниел снова ехали по автотуннелю, но на этот раз без Джесси.

— Мне кажется, — прервал Бейли свои невеселые мысли, — что структура этой организации такова: внизу — основная масса ее членов, у них нет никакой программы, главная их задача — поддержать переворот, когда придет время. Ими руководит немногочисленная верхушка, имеющая четко выработанную программу действий. Ее-то мы и должны обнаружить. Опереточными заговорщиками, о которых говорила Джесси, можно пренебречь.

— Это звучит логично, — заметил Р. Дэниел, — если принять на веру то, что рассказала Джесси.

— Я думаю, что в правдивости ее рассказа сомневаться не приходится, — жестко сказал Бейли.

— Возможно. Мозговые импульсы Джесси не указывают на наличие у нее патологической склонности ко лжи.

Бейли бросил на робота оскорбленный взгляд.

— Этого еще не хватало! И вообще, в рапортах не следует упоминать ее имя. Вы меня поняли?

— Если вам так угодно, партнер Илайдж, — спокойно сказал Р. Дэниел, — но тогда наш рапорт не будет ни точным, ни полным.