Шли недели; ночи становились длиннее и холоднее, и мы с Бобом все больше времени проводили, свернувшись на диване. Я начинал лениво подумывать о том, что мы с котом будем делать на Рождество, но, как оказалось, я слегка поторопился.

В моем почтовом ящике редко появлялось что-либо, кроме счетов, поэтому письмо, которое почтальон принес в ноябре 2008 года, я заметил сразу. Судя по конверту, его доставили авиапочтой, а марка подсказала, что оно пришло из Тасмании.

То есть от моей матери.

Последние годы мы практически не общались, и все же, несмотря на время и расстояние, тон письма показался мне очень теплым. Мама рассказала, что переехала в Тасманию и теперь счастливо живет там. Но главное, она приглашала меня к себе!

«Если я оплачу перелет в Австралию и обратно, ты сможешь приехать?» — спрашивала она. Мама хотела, чтобы мы вместе встретили Рождество, а еще предлагала съездить в Мельбурн, где жили мои крестные, с которыми мы когда-то были очень близки.

«Дай знать, когда определишься, — так заканчивалось ее письмо. — С любовью, мама».

Было время, когда оно отправилось бы прямиком в мусорное ведро. Я был слишком упрям и горд, чтобы принять руку помощи, протянутую родными. Но я изменился, стал по-другому смотреть на мир, а злость и паранойя начали потихоньку меня отпускать. Поэтому я решил подумать над маминым предложением.

Я не собирался сразу отказываться или соглашаться. Тут было над чем поразмыслить, и я хотел взвесить все «за» и «против».

Главным аргументом за поездку была, конечно, возможность повидаться с мамой. Неважно, как складывались наши отношения в последние годы — она была моей матерью, и мне ее не хватало.

Я несколько раз выходил на связь после того, как пошел ко дну и оказался на улице, но никогда не рассказывал ей, что на самом деле творится в моей жизни. За последние десять лет мы виделись всего один раз, когда она была в Англии проездом. Мы встретились в баре рядом с лесом Эппинг на северо-востоке Лондона и просидели там три или четыре часа. Когда я только перебрался в Англию и не вернулся домой спустя полгода, я выдумал историю о том, что собрал здесь группу и теперь не могу все бросить. И в тот раз я продолжал цепляться за старую ложь.

Не то что бы я получал удовольствие от того, что вру матери, но признаться, что я живу на улице и сижу на героине, у меня духу не хватало. Не знаю, поверила она мне или нет.

Впрочем, в тот момент меня это мало волновало.

Потом мы время от времени созванивались, но часто я пропадал на несколько месяцев, что, конечно, только добавляло маме седых волос. На что только она не шла порой ради того, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Когда в июле 2005 года Лондон сотрясла череда взрывов, я даже не подумал позвонить маме. Я-то, слава богу, был цел и невредим, но она об этом понятия не имела. Тогда она еще жила с Ником, моим отчимом, и он работал в полиции Тасмании. Неизвестно, как ему удалось уговорить кого-то из лондонской полиции оказать им с мамой услугу, но здешние копы нашли меня по своим записям и послали нескольких сотрудников в Далстон, где я в то время обитал.

Я до смерти перепугался, когда открыл дверь своей комнаты в ночлежке и обнаружил на пороге людей в форме.

— Не волнуйся, парень, ты ни в чем не виноват, — поспешил заверить меня один из них, увидев выражение моего лица. — Просто двое человек на другом конце света хотят убедиться, что ты жив-здоров.

Я собрался было пошутить, что у меня из-за них чуть инфаркт не случился, и тогда их поездка сюда потеряла бы всякий смысл, но посмотрел на копов и решил промолчать. Они явно и сами были не рады, что им поручили заниматься таким делом.

Я связался с матерью и сообщил, что со мной все в порядке. Мне и в голову не пришло, что кто-то может за меня переживать. В то время я о таких вещах не думал. Я целиком и полностью сосредоточился на выживании. Но с тех пор многое изменилось. Я получил шанс наладить отношения с матерью после десяти лет лжи и недомолвок. И я чувствовал, что должен им воспользоваться.

Еще одним аргументом в пользу поездки в Австралию была возможность провести праздники там, где тепло и светит солнце. Живя в Лондоне и работая в основном по вечерам, я был лишен этого много лет. К тому же я еще не успел восстановиться после перехода с метадона на субутекс и понимал, что пара недель в кругу семьи пойдет мне на пользу. Мама рассказала, что живет на маленькой ферме у реки, вдали от шумных городов… Звучит на редкость заманчиво! Австралия и австралийские пейзажи всегда занимали особое место в моем сердце. Возвращение туда, пусть и на время, несомненно, будет способствовать душевному спокойствию.

Итак, аргументов «за» набралось немало. Но аргументов «против» тоже было достаточно. И первым пунктом в списке значился Боб. Кто присмотрит за котом? Станет ли он ждать, пока я прилечу с другого конца света? И действительно ли я хочу покинуть своего друга на несколько недель?

Ответ на первый вопрос я нашел почти сразу: Бэлль охотно вызвалась присмотреть за котом. Я доверял ей, как самому себе, и знал, что у нее дома Боб ни в чем не будет нуждаться. Правда, невозможно было предсказать реакцию рыжего на подобные перемены. Я уже говорил, что мой кот очень любил стабильность…

Второй проблемой были деньги. Мама, конечно, предложила оплатить перелет, но без денег мне просто не позволят лететь в Австралию! Поискав в Интернете, я выяснил, что для получения разрешения на выезд я должен иметь по меньшей мере пятьсот фунтов наличными.

Потратив несколько дней на размышления, я в конце концов решил лететь. А почему бы и нет? Смена обстановки и немного солнечного света мне не повредят!

Правда, для начала я должен был сделать новый паспорт, что могло вызвать определенные трудности, если учесть то, как я жил в последние годы. Тут мне на помощь пришла женщина — социальный работник: благодаря ей я успел восстановить необходимые документы, включая свидетельство о рождении.

Потом нужно было разобраться с билетами. Выгоднее всего было лететь с «Air China» до Пекина, а оттуда в Мельбурн. Я понимал, что это займет кучу времени и мне придется просидеть несколько часов в пекинском аэропорту, но такой вариант был самым дешевым. Мама уже сообщила мне адрес своей электронной почты, и я смог отправить ей нужную информацию, включая номер моего нового паспорта. Через несколько дней я получил письмо с сайта, подтверждающее, что мама забронировала билеты. Я стал еще на шаг ближе к Австралии.

Осталось только заработать пятьсот фунтов. Легко сказать.

Нужный мне самолет вылетал в Австралию в первую неделю декабря. До того момента я работал с утра до ночи каждый день в любую погоду. Боб почти всегда был со мной, хотя в дождь я оставлял его дома. Я помнил, как он относится к сырости, и не хотел, чтобы рыжий простудился накануне моего отъезда. Я не смог бы улететь в Австралию, заболей он снова.

Деньги на поездку я складывал в маленькую коробку из-под чая. Она наполнялась медленно, но верно. Когда до вылета оставалось всего ничего, я уже заработал достаточно денег.

Я ехал в аэропорт Хитроу с тяжелым сердцем, попрощавшись с Бобом на квартире у Бэлль. Он не выглядел обеспокоенным, когда я направился к двери, но ведь рыжий не знал, что мы не увидимся почти шесть недель. Я убеждал себя, что оставил его в надежных руках, но это слабо помогало. Да уж, я действительно стал озабоченным родителем.

Если вы думаете, что полет в Австралию был приятным, необременительным путешествием, то спешу вас разочаровать. Эти тридцать шесть часов я нескоро забуду — и не потому, что мне все понравилось!

Началось путешествие довольно мирно. Перелет до Пекина занял одиннадцать часов и особо ничем не запомнился. Я посмотрел фильм, поужинал, но уснуть не смог, потому что не слишком хорошо себя чувствовал. Отчасти в этом был виноват субутекс, но основная ответственность лежала на промозглой лондонской погоде. Слишком много часов я провел, торгуя журналами под проливным дождем. В результате я заработал ужасную простуду и прочихал всю дорогу до Пекина. Когда я принимался сморкаться особенно громко, стюардессы и соседи как-то странно на меня поглядывали, но я не придавал этому значения, пока мы не сели.