Мужчина и женщина смотрели на меня с пониманием и даже время от времени кивали.

— Мы видим, что Боб привлекает внимание прохожих. Мы поговорили с некоторыми продавцами, и те подтвердили это, — сказал мужчина, и в его голосе я уловил больше чем намек на симпатию.

Тем не менее, когда я закончил защищать нас с Бобом, он наклонился вперед и сказал:

— И все же нам придется вынести тебе устное предупреждение.

— Эмм… понятно. И что это значит? — искренне удивился я.

Мне объяснили, что пока я могу вернуться к работе, но если кто-нибудь снова сообщит, что я брожу с места на место, ситуация в корне изменится, и временным отстранением мне уже не отделаться. Я почувствовал себя несколько глупо. Оказалось, что ничего страшного в устном предупреждении нет. Получается, я зря паниковал и воображал самое худшее. Я понятия не имел, что меня ждет в Воксхолле, поэтому сразу решил, что потеряю работу. И кошмары, в которых меня лишают беджа перед строгой комиссией и указывают на дверь, были лишь плодом моей воспаленной фантазии. Я отнесся к случившемуся слишком серьезно.

Из офиса «Big Issue» я направился прямиком на Ковент-Гарден, чтобы поговорить с Сэм. Вспоминая о том, чем я занимался в последнее время, я чувствовал себя не в своей тарелке. Когда девушка увидела нас с Бобом, она понимающе улыбнулась.

— Не думала, что вы снова придете, — призналась она. — Ну что, съездил в Воксхолл, разобрался?

Я рассказал о визите в офис и протянул листок бумаги, который мне выдали после встречи.

— О, тебе опять назначили испытательный срок, — прочитала Сэм. — Несколько недель ты можешь работать только после шестнадцати тридцати и по воскресеньям. Если все будет в порядке, потом вернешься к нормальному расписанию. Только следи за тем, чтобы тебя снова не поймали. Если кто-нибудь подойдет к вам с Бобом и предложит купить журнал, скажи, что у тебя закончился товар или что все номера ты уже пообещал постоянным клиентам. И ни во что не ввязывайся.

Отличный совет. Проблема в том, что к нам могли привязаться другие люди. Что они, собственно, и сделали.

Как-то в воскресенье мы с Бобом отправились на Ковент-Гарден, чтобы поработать несколько часов. Учитывая ограничения, наложенные начальством, мы были вынуждены хвататься за любую возможность.

Мы сидели возле стойки координатора на Джеймс-стрит, когда я почувствовал приближение чего-то большого и неприятного. К нам направлялся Стэн.

Стэн в кругах «Big Issue» был фигурой известной. Хотя он работал в журнале уже много лет, никто не мог предсказать, как он себя поведет. Когда Стэн был в хорошем расположении духа, более приятного человека трудно найти. Кажется, что Стэн все готов для тебя сделать. И сделает! К примеру, он не раз выручал меня, одалживая пару-тройку журналов, когда я был на мели. Но если Стэн встал не с той ноги, а потом еще и выпил, то сложно вообразить худшую компанию. В таком состоянии Стэн — несговорчивая, вспыльчивая и агрессивная заноза в заднице!

Я быстро понял, что сегодня мне досталась не самая удачная версия Стэна. Он был парнем высоким, под два метра ростом. Стэн навис надо мной и завопил:

— Ты что здесь делаешь? Тебе же запретили здесь торговать!

Пахло от Стэна, как от ликеро-водочного завода, но деваться было некуда: я должен был отстоять свой участок.

— Нет, Сэм сказала, что я могу работать здесь по воскресеньям и после шестнадцати тридцати, — недрогнувшим голосом ответил я.

К счастью, поблизости оказался Питер, парень, работавший с Сэм; к великому неудовольствию Стэна, он подтвердил, что мне действительно разрешили торговать на Ковент-Гарден. На какое-то время здоровяк отстал от меня, но потом вернулся, чтобы снова окутать нас винными парами. На этот раз он прицепился к Бобу. На рыжего редко смотрели с такой неприязнью.

— Будь моя воля, я б твоего кота прямо сейчас придушил, — прохрипел он.

Его слова вывели меня из себя. Если бы Стэн сделал хоть шаг в направлении Боба, я бы, не задумываясь, бросился на него. Я был готов защищать своего кота, как мать защищает ребенка. Именно так я относился к Бобу. Но я осознавал, что это будет означать конец работы в «Big Issue».

Я должен был действовать, и немедленно. Я подхватил Боба и пошел прочь от стойки координатора. Пока Стэн в таком настроении, лучше держаться от него подальше. А еще я понял, что пора нам попрощаться с Ковент-Гарден…

Последнее решение далось мне нелегко. В конце концов, тут у нас с Бобом были постоянные клиенты, да и нравилась нам эта площадь. К сожалению, работать на Ковент-Гарден больше не представлялось возможным. Такова была горькая правда. Здесь становилось опасно. Нам с Бобом стоило перебраться в ту часть Лондона, где конкуренция между продавцами была не столь острой. И где нас пока не знали. К счастью, у меня на примете был один такой участок.

До того, как устроиться на площади, я играл на гитаре возле станции метро «Энджел» в Айлингтоне. Место неплохое — не такое доходное, как Ковент-Гарден, но и не совсем провальное. Я решил, что на следующий день поговорю с айлингтонским координатором — отличным парнем по имени Ли. Мы с ним пару раз общались, и он вроде бы хорошо относился ко мне и к рыжему.

— Есть надежда получить тут хороший участок? — спросил я.

— Ну, на Камден-Пэсседж уже достаточно продавцов, как и возле сада Айлингтон-Грин, но ты можешь встать у станции метро, — сказал Ли. — Все равно это место никому не нравится.

Я испытал чувство дежавю. Повторялась ситуация с Ковент-Гарден. Мне опять предложили участок у метро — участок, от которого отказывались остальные продавцы, поскольку торговать там было невозможно. У входа в подземку люди обычно движутся слишком быстро, им некогда смотреть по сторонам и останавливаться, чтобы купить журнал. Они вечно торопятся и спешат оказаться в другом месте.

Впрочем, опыт работы на Ковент-Гарден показал, что Боб оказывает на прохожих магическое воздействие, Люди цепляются взглядом за рыжего кота — и вдруг перестают нестись сломя голову. Казалось, он приносит капельку покоя, капельку тепла и дружелюбия в их безумную, безликую жизнь. Уверен, многие покупали журнал, чтобы отблагодарить Боба за это чувство. Так что перспектива стоять у станции «Энджел» меня ничуть не пугала, и я с радостью принял предложение Ли.

Мы с Бобом приступили к работе на той же неделе. Думаю, продавцы с Ковент-Гарден не слишком расстроились, когда узнали, что мы ушли. А Боб полностью оправдал мои ожидания: торговля шла не хуже, чем на предыдущем месте. Более того, мы даже встретили нескольких знакомых!

Однажды вечером к нам подошла хорошо одетая женщина в деловом костюме. Внимательно посмотрев на нас, она спросила:

— А вы разве не на Ковент-Гарден работаете?

— Больше нет, мадам, — улыбнулся я. — Больше нет.

Боб целиком и полностью одобрил переезд к новой станции метро: я видел это по тому, как он вел себя каждое утро по дороге на работу. Когда мы выходили из автобуса на Айлингтон-Грин, кот не просил взять его на руки; вместо этого он охотно шел на поводке по Камден-Пэсседж — мимо антикварных магазинов, кафе, баров и ресторанов — до конца Айлингтон-Хай-стрит, прямо к мощеной площадке перед входом в метро.

Стойка координатора располагалась к северу от сада Айлингтон-Грин, и если нужны были свежие журналы, на работу мы шли другим путем — через зеленую зону. Боб никогда не упускал возможность сойти с дорожки, а я покорно стоял и смотрел, как он ходит по лужайке, вынюхивая грызунов, птиц и других несчастных, ничего не подозревающих существ, на которых можно отработать охотничьи навыки. До сих пор, правда, рыжему не слишком везло, но он не сдавался и продолжал совать нос во все щели и укромные уголки сада.

Когда мы приходили на его любимое место перед цветочным ларьком и газетным стендом возле одной из скамеек у станции метро, кот стоял и наблюдал за тем, как я готовлюсь: ставлю сумку на тротуар и выкладываю перед ней номер «Big Issue». После этого Боб устраивался рядом, приводил себя в порядок и всем своим видом давал понять, что мы можем приступать к работе.