– Даже их? – удивилась Энн и при этом вовсе не выглядела шокированной или расстроенной. – Когда успел?

– Только что.

– И ради такого дела приехал меня трахнуть? – Она засмеялась своим чуть хрипловатым смехом. – Возбудился? Или решил и меня тоже?

Вопрос про «меня тоже» не был задан всерьез, она видела и чувствовала, что ей ничего не грозит.

– У меня всегда есть причина к тебе заехать, – отшутился я. – Ты же знаешь.

– Возможно. – Она достала бутылку белого сухого вина, поставила передо мной на стойку и положила рядом штопор. – Открой. Спритцер делать умеешь?

– Конечно. – Я выудил из холодильника «Перье» и поставил рядом. – Тебе как смешать, пополам?

– Ага.

– Сделаем. Кстати, как-то не похоже, что тебе кого-то из них жалко.

– А мне никого и не жалко. – Энн немного удивилась моим словам. – У нас некого жалеть. Мне было бы жалко тебя, я тогда много потеряю, но их… нет.

– Ты же понимаешь, что я не остановлюсь?

– Мне интересно посмотреть, – опять засмеялась она. – Ты пока цел, с нашей стороны потери… чем все закончится?

– Ты меня заказала?

Это не было угрозой, я ее просто спросил. Я понимаю, с кем имею дело. Я мог бы злиться на человека и человеку угрожать, но она уже не человек. Это как пенять тигру за то, что он собирался тебя съесть. Но это же тигр, они едят таких, как ты.

– Нет. Это Рауль, он отвечает за безопасность всего бизнеса. К тому же он на тебя зол за Панаму.

– За то, что там убить не получилось?

– И за это тоже. И за то, что ты развалил весь бизнес. А что?

– Просто интересно. Но знать, что это не ты, все же немного приятней, чем знать, что это ты.

– Я не хочу тебя терять, – сказала она, посмотрев мне в глаза. – Хоть я и не стала тогда возражать.

– Почему не стала?

– Это не помогло бы. И я одна из тех, кто забирает большую часть денег, за это надо платить хотя бы лояльностью к… младшим партнерам, так их назовем.

Я смешал простенький коктейль, протянул бокал ей. Она села на высокий вращающийся табурет, скрестив красивые ноги.

– Пемброк забирал больше, чем ты?

– Да.

– А после того, как он умер, кому это достанется?

– Мне и Гранту… то есть только мне, – поправилась она.

– Это много?

– Хочешь долю за содействие? – Она улыбнулась, показывая, что это шутка.

– Хочу знать, на сколько тебе этих денег хватит с твоим стилем жизни.

– Я не так много трачу. – Она огляделась, словно желая продемонстрировать бедность своего быта. – Нет, серьезно. – Энн снова засмеялась, перехватив мой взгляд. – Я покупаю хороший дом, свиваю гнездо, но дальше… ты меня должен был изучить, я не люблю лезть на глаза. И я умею наслаждаться малым. Привычка сорить деньгами проходит быстро, лет за… двадцать.

– Значит, надолго?

– Если правильно инвестировать, то очень надолго. Навсегда, наверное.

– Я хочу, чтобы ты уехала.

Она снова пожала плечами, затем спросила:

– Куда и почему?

– Я здесь всех убью. А куда… тебе есть куда, как мне кажется. Кстати, дом в Панаме так и остался твоим, верно? Я еще тогда проверял.

– Не было возможности продать. И я его очень люблю. Больше, чем этот. – Она постучала ладонью по гранитной столешнице. – Я люблю море, ты знаешь. И там жила прямо на берегу. Я рано утром выбегала голой на песок и бросалась в воду. А здесь я этого делать не могу.

– Вот и езжай туда.