перехватила стремительное движение, и на пол рухнуло обнаженное женское тело. Оно покатилось, сбило несколько свечей и в полной неподвижности замерло среди лужиц расплесканного воска.

Проклятье!

Я попятился, уперся спиной в стену и только тогда обратил внимание на некое подобие алтаря у дальней стены. Туалетный столик с трехстворчатым зеркалом был завален кучей безделушек, сплошь покрытых старыми наростами воска, словно свечи долгие месяцы горели на одних и тех же местах.

Мой взгляд вильнул от неподвижного тела только на миг, а подстреленной девице вполне хватило этого, чтобы перевалиться с бока на живот, подтянуть под себя руки и ноги и харкнуть кровью. Опущенное книзу лицо скрывали длинные пряди густых черных волос, но не было никаких сомнений в том, что темные глаза сейчас жадно ловят каждое мое движение.

– Даже не думай, Кира, – предупредил я.

– Кира? – раздался в ответ приглушенный смешок. Девушка тряхнула головой, откидывая волосы, затем одним грациозным движением выпрямилась и спросила: – Действительно думаешь, что меня так зовут?

– Просто хочу предостеречь от необдуманных действий, – заявил я в ответ со всем возможным в этой ситуации спокойствием.

Меж вздернутых грудей Киры зияло пулевое отверстие, из него на живот, бедра и ноги тихонько стекала кровь, но смертельное ранение девушку, казалось, нисколько не беспокоило.

Она улыбалась. Она улыбалась мне!

И еще тень. Та самая тень, что управляла тщедушным человечком из кресла-качалки. Тень волчком вертелась внутри Киры, изредка вырываясь из нее лепестками призрачного пламени, кружась серыми водоворотами в бездонных и уже не совсем живых глазах.

Подобные глаза просто не могли принадлежать человеку, и это пугало. От нервной дрожи спасала лишь тяжесть оружия в руках, но если начистоту – поджилки тряслись все сильней.

Мне было страшно. И тварь это знала.

– Необдуманных действий? – рассмеялась Кира и вдруг запустила два пальца в простреленную грудину. Миг спустя девушка вытащила руку из раны и, разжав окровавленную ладонь, присмотрелась к деформированной пуле. – Немного свинца и меди… – удивилась она, – ты действительно полагал, будто это сможет меня остановить?

Ее рана затянулась сама собой; я судорожно сглотнул и подтвердил:

– Таков был мой план. – Потом добавил: – Но если начистоту, я не собирался доводить дело до стрельбы…

– Умный мальчик, – промурлыкала Кира и небрежным движением выкинула пулю себе за спину. – Переиграл меня, кто бы мог подумать! Раскусил и обвел вокруг пальца. Почему ты вообще заподозрил меня?

– Газета. Тебе не стоило попадать в кадр на похоронах дирижера, – сообщил я и потребовал: – Отпусти Альберта! Отпусти его, и разойдемся по-хорошему.

– Отпустить? – удивилась девушка. – Разве я держу его? Разве это не он алчет моего тела?

– Отпусти его и верни перстень, – меня начала бить нервная дрожь, но отступать было поздно. – Ты не заберешь его душу.

– Какое мне дело до его души? – фыркнула Кира и прошептала: – Мне нужен его талант! Талант, страх и отчаяние! Последний всплеск эмоций перед шагом за грань, затухающее биение сердца… – Она на миг прервалась, затем произнесла уже обычным, слегка скучающим голосом: – Но в первую очередь, конечно, талант. И я заберу его и сохраню для достойного.

– Верни перстень, тварь!

– Слабость непростительна, – будто не услышала меня Кира. – Творец не имеет права на слабость. Никаких сентиментальных глупостей, никаких реликвий и памятных вещичек. Истинный мастер живет сегодняшним днем, он горит и не сгорает. Он идеален. Он достоин своей музы. Все мои… привязанности… – девушка презрительно скривилась, – несли в себе изъян, в каждом была своя червоточина. Никто из них не достиг идеала и никогда бы не смог его достичь.

– Идеала не существует, – напомнил я.

– Существует! – неожиданно резко выкрикнула Кира и даже подступила ко мне на шаг. – И я найду его! Неважно, сколько уйдет на это времени. Когда-нибудь мы будем вместе!

Тени танцевали в девичьих глазах, манили и пытались забраться мне в голову, но я лишь покрепче перехватил пистолет.

– Ты тоже не идеален, – отметила девушка с некоторым даже сожалением. – В тебе тоже имеется изъян. Почему ты никогда не снимаешь очков? Стыдишься своих глаз? Или это твой фетиш?

Кира требовательно вытянула руку; я только усмехнулся и сдвинул дужку очков на самый краешек носа.