Ловушка захлопнулась.

– В самом деле, как? – с довольным видом рассмеялся старший инспектор. – Не напомните, что случилось в вашем особняке шестнадцать лет назад? По какой причине скончалась ваша мать и все слуги?

– От аггельской чумы, – сообщил я и едва не скрипнул зубами с досады.

Болван!

– Вот и еще одна связь!

– Это ничего не доказывает!

Бастиан Моран смерил меня надменным взглядом, потом достал пачку «Честерфилда» и вытащил сигарету.

– А мне не нужны доказательства, – заявил он, закуривая. – Я знаю, что вы виновны. И знал с самого начала.

– Попахивает предвзятостью.

– Вовсе нет. – Старший инспектор стряхнул пепел и выложил передо мной несколько пожелтевших от времени фотокарточек. – Полагаю, виконт, вам знакомы эти снимки?

Слово «виконт» прозвучало столь вежливо, что ничем иным, кроме тонкой издевки, быть не могло, но я не обратил на ядовитые интонации никакого внимания.

Смотрел на фотоснимки.

Они и в самом деле оказались мне прекрасно знакомы – на них были запечатлены погибшие от аггельской чумы люди. Наши слуги, которым хватило сил выбраться за ворота и умереть на улице. Запеченные изнутри тела, скрюченные конечности, грязь осенней дороги.

Это случилось шестнадцать лет назад, но прошлое не отпускало и тянуло меня на дно.

– Вижу, знакомы, – кивнул Бастиан Моран. – Вероятно, вы и протокол расследования изучали?

Смысла отрицать очевидное не было никакого – дела в архиве выдавались под роспись, поэтому я просто кивнул.

Старший инспектор улыбнулся и выудил из заветной папки тоненькую стопочку сшитых листков – тот самый протокол, что не дал мне никаких зацепок ранее.

– Будьте добры, виконт, – попросил Бастиан Моран, – откройте последнюю страницу.

Кое-как развернув протокол к себе, я раскрыл его в указанном месте, и тогда старший инспектор подсказал:

– Обратите внимание на подписи.

Я посмотрел в самый низ страницы, потом вскинул взгляд на собеседника.

– Детектив-сержант С. Моран, – озвучил одну из строчек, на которые раньше просто не обращал внимания.

– Все верно, – подтвердил Бастиан Моран. – Я принимал участие в том расследовании.

– Расследовании? – фыркнул я и бросил протокол обратно. – Вы называете это расследованием? Не очень-то вы старались отыскать убийц!

Старший инспектор безучастно пожал плечами и затушил окурок об испятнанную ожогами столешницу.

– Интерес Третьего департамента заключался несколько в ином, – сообщил он.

– И в чем же?

– Мы собирались арестовать вашего отца по обвинению в связях с христианами, – спокойно сообщил Бастиан Моран. – Также Борис Орсо подозревался в причастности к убийству графа и графини Косице.

– Чушь собачья! – не сдержался я.

– О, уверяю вас, господин Орсо, – покачал головой собеседник. – Доказательств по первому пункту обвинения у нас было предостаточно. А учитывая натянутые отношения с родителями супруги и способ убийства, лично у меня сомнений не было и по второму.

– Пустые слова!

– В карету вашего деда и бабки бросили бомбу, – напомнил старший инспектор. – Почерк анархистов.

– Не хватает мотива.

– Ваш отец испытывал финансовые затруднения, поскольку большую часть собственных средств направлял на поддержку запрещенных христианских сект. И поверьте, доказательств этого было собрано предостаточно, просто они находились в другом деле. Деле Бориса Орсо.

Звякнув цепями, я откинулся на спинку неудобного стула и спросил, желая увести разговор в сторону от опасной темы:

– С чего вообще все взъелись на христиан? Они выступили на стороне императора, но после свержения падших подверглись гонениям, еще более жестоким, чем прежде!