— Мушду, если армию из тебя не выбить, представь хотя бы, что ты рядовой.

— Виноват! Не повторится!

Обидно ему подчиняться невоенному, тем более в роли слуги. К тому же я не просто невоенный, а еще и демон. Трудно приходится, не избавился ведь от дикарских суеверий. Ну, а кому на войне легко?

— Итак, продажные женщины в Такварисе имеются. В таком случае у меня следующий финансовый вопрос: услуги какого количества барышень мы можем оплатить?

Вид у Мушду стал совсем уж постным, он сквозь зубы процедил:

— Меня дома ждет верная жена, спрашивайте о таком у Тутуко.

— А я в Такварисе не бывал, знать не знаю, по чем тут дамочки.

— Но хотя бы приблизительно?

— Ну смотря чего надо. Если, допустим, быстренько и по-простому, причем не с теми, кто на вторых этажах борделей, так и одной монеты хватит. Если на целую ночь надо, но тоже по-простому, то в три-четыре можно уложиться. Если там с извращениями какими, то договариваться отдельно надо, куда дороже может выйти.

— А если со всеми извращениями на всю ночь и тех, кто на вторых этажах?

— Ну те подороже, не все на извращения согласятся.

— Сколько надо, чтобы согласились?

— Ну… Ну если со всеми… Я даже не знаю. Монет, тридцать точно небось сдерут. А может, и пятьдесят, они все как одна жадные и наглые.

— То есть на свой капитал мы на ночной период можем приобрести лишь четыре барышни с учетом полного спектра услуг?

— Господин Леон, вы уж простите, но это я так сказал, не знаючи. Не слышал никогда, чтобы кто-то такое заказывал. Надо в борделе узнавать, там точно скажут. Может, пять получится, может шесть, а может, только три, не могу знать.

— Плохо, Тутуко, очень плохо… Нам надо раз в десять больше.

— В десять?!

Глаза снайпера как-то странно заблестели, а Мушду ухитрился покраснеть, что при его темной коже ранее казалось невозможным.

— Да, думаю три-четыре десятка будет достаточно, этот вшивый городок не заслуживает большего. Кстати, там действительно сейчас всем заправляет военный комендант?

— Да, Дюкус поставил, — подтвердил Мушду.

— Что о коменданте известно? Он не из этих… ну не из, так сказать, особых любимцев Дюкуса?

— Нет, пухлозадых он при себе держит. А про этого я раньше слышал, что воровать казенное имущество мастер и ром любит больше всего на свете.

— Какой чудесный человек, это многое упрощает. Ну что же, теперь нам надо срочно раздобыть минимум три тысячи эскудо.

— Сколько?! — хором воскликнули «слуги».

— Три. Две мы потратим на оплату разнообразных услуг городских барышень, на одну у меня тоже планы имеются. Хотя этого может и не хватить, лучше пусть будет шесть, а то и десять для гарантии. Что же делать… Банк там есть какой-нибудь? Или вообще место, где хранятся деньги?

— Три не так много, в банке местном больше должно быть, — ответил Мушду. — Да только кто нам их даст? А десять, может, и не оказаться, городок мал, люди не очень-то богато живут.

— У дона Габага дома есть много денег, но до них никому не добраться, — заявил Тутуко.

— Как это? — не понял я.

— Я в лагере слышал, он это всегда рассказывает, как напьется, а пьет он все время. Шкаф у него особый из железа такого крепкого, что даже в стенках паровых котлов хуже. Бумаги важные там хранить можно, деньги, без ключа его не открыть. И даже с ключом не открыть, там какая-то штука, где надо правильные цифры указать, вот тогда дверь откроется. Он этот шкаф купил на выставке в Новом Нариаване. Там аттракцион был: деньги платишь, тебе дают время, за это время надо открыть замки. Обещали десять тысяч эскудо тому, кто такое сумеет. Если не откроешь, а сломаешь, платишь цену шкафа. Продавать отказывались. А дон напился, кувалдой краску побил, сказал, что поломано, но все оплатит, а хлам заберет. В общем, как-то сумел себе заграбастать, хоть и заплатил прилично. Потом, как протрезвел, плевался, хотел назад сбагрить, но тех ребят и след простыл. Говорят, на севере