сосредоточенный. И мне показалось, что передо мной просто я сам — мой собственный

более ранний вариант, каким я был бы, выбери я когда-то путь ассасина, предназначенный

мне, если бы с этого пути не увело бы меня вероломство Реджинальда Берча. Я смотрел на

него, на Коннора, и испытывал какое-то крутое месиво из чувств; и сожаление, и горечь, и

даже зависть.

Я подвинулся ближе. Проверим, что он за ассасин.

Или, выражаясь иначе, проверим, каким ассасином был бы я.

3

Я проверил.

- Отец, — сказал он, когда я повалил его на пол и приставил к горлу клинок.

- Коннор, — я был язвителен. — Последнее слово?

- Стой.

- Глупый выбор.

Он отбил мое нападение, и взгляд его был негодующим.

- Пришел проверить, как тут Черч? Хочешь убедиться, хватит ли краденого на всех

твоих британских братьев?

1 В оригинале каламбур: A church to find a Church.

- Бенджамин Черч мне не брат, — возразил я. — Как и британцы со своим королем-

идиотом. Я предполагал в тебе наивность, но это… Тамплиеры не воюют за Корону. Нам

нужно то же, что и вам, малыш. Свобода. Закон. Независимость.

- Но…

- Что «но»?

- Джонсон. Питкерн. Хики. Они хотели отнять землю. Грабить города. Убить

Джорджа Вашингтона.

Я вздохнул.

- Джонсон хотел завладеть землей, чтобы мы могли уберечь ее. Питкерн стремился

к дипломатии — а ты всё испортил настолько, что началась война. А Хики? Джордж

Вашингтон скверный лидер. Он проиграл почти все свои сражения. Его снедают

неуверенность и нерешительность. Вспомни Вэлли-Фордж, и ты увидишь, что я прав. Без

него нам будет лучше.

Признаться, мои слова его впечатлили.

- Послушай — сколько бы мы с тобой ни спорили, у Бенджамина Черча язык

короче не станет. Ты хочешь вернуть припасы, которые он украл; я хочу его покарать.

Наши интересы совпадают.

- Что ты предлагаешь? — настороженно спросил он.

Что я предлагал? Я помедлил. Он глядел на амулет у меня на шее, а я на его

ожерелье. Можно не сомневаться, что мать рассказывала ему про амулет; и можно не

сомневаться, что он не прочь забрать его у меня. Но так или иначе, оба эти знака

напоминали о ней.

- Перемирие, — сказал я. — Может быть — может быть — временный союз пойдет

нам на пользу. Ты же мой сын, и тебя еще можно спасти от невежества.

Он молчал.

- Или могу убить тебя сейчас, если хочешь, — рассмеялся я.

- Ты хоть знаешь, куда отправился Черч? — спросил он.

- Боюсь, что нет. Я подумывал устроить засаду на случай, если он или кто-то из его

людей вернется сюда. Но, похоже, я опоздал. Они вымели все подчистую.

- Возможно, я выслежу его, — голос у него стал еще более гордым.

Я стоял поодаль и наблюдал, а он хвастал навыками, полученными от Ахиллеса —

по следам на полу церкви пытался понять, куда утащили груз.

- Товар был тяжелый, — сказал он. — Вероятно, его погрузили на повозку… В

ящиках были пайки, а еще — лекарства и одежда.

Снаружи Коннор показал на взрытый местами снег.

- Здесь прошла повозка… медленно — видимо, перегруженная. Следы запорошило

снегом, но все-таки видно, куда они ведут. Идем…

Я отвязал свою лошадь, догнал его, и мы двинулись дальше. Коннор читал следы, а

я старался, чтобы он не заметил моего восхищения. Я вновь и вновь поражался сходству

наших знаний и отмечал, что он делает то же самое, что и я в подобных обстоятельствах.

Милях в пятнадцати от лагеря он круто повернулся в седле, глянул на меня победным

взглядом и показал на что-то впереди, по следу. Там виднелась осевшая в снег повозка и

ее возница, пытавшийся вернуть на место колесо. Когда мы подъехали, он бормотал:

- Вот беда-то… Окоченеть ведь можно, если не починю…

Он был потрясен, когда рядом появились мы, и глаза у него распахнулись от ужаса.

У него был мушкет, но довольно далеко. И еще раньше, чем Коннор спросил свысока:

«Ты из людей Черча?» — я понял, что он рванет наутек, что он и сделал. С

вытаращенными глазами он вскочил на ноги и кинулся в лес, но увяз в снегу, и бег его

вышел тягучий и неуклюжий, как у раненого слона.

- Здо рово, — улыбнулся я, а Коннор гневно глянул на меня, выпрыгнул из седла и

нырнул в лес за удравшим возницей. Я проводил его взглядом, вздохнул, слез с коня и

постоял, проверяя клинок и прислушиваясь к суматохе в лесу, где Коннор гонялся за

целью; а потом пошел туда, к ним.

- Глупо было бежать, — сказал Коннор. Он прижал возницу к дереву.

- Чт… что вам надо? — взмолился тот.

- Где Бенджамин Черч?

- Я не знаю. Мы ехали в лагерь, к северу отсюда. Там мы обычно разгружаемся.

Может, вы его там найд…

Он глянул на меня, словно в поисках поддержки, но я достал пистолет и выстрелил

в него.

- Довольно, — сказал я. — Надо поторапливаться.

- Ты… зачем ты его убил? — воскликнул Коннор, стирая со своего лица кровь

этого человека.

- Где лагерь, он уже сказал, — ответил я. — Зачем он еще нужен?

Пока мы шли к лошадям, я все думал: кем я выгляжу в его глазах? Чему я должен

учить его? Хочу, чтобы он так же изломался и измучился, как я? Хочу наставить на

истинный путь?

Погруженные каждый в свои мысли, мы ехали к лагерю, и как только над

верхушками деревьев замаячил дымок, мы спешились, оставили лошадей и стали

невидимо и неслышно пробираться меж деревьев. Скрытые в зарослях, лежа на животе,

мы щурились в мою подзорную трубу, пытаясь вдалеке, за стволами и голыми ветками,

как следует разглядеть людей в лагере, которые жались к кострам в надежде согреться.

Коннор отправился разведать дорогу в лагерь, а я примостился поудобнее и понезаметнее

и стал ждать.

По крайней мере, я так думал — думал, что меня не видно — пока шею мне не

пощекотал мушкет и не раздались слова:

- Ну-ка, ну-ка, ну-ка, что это у нас?

С проклятиями они поставили меня на ноги. Их было трое, и они радостно

переглядывались оттого, что сцапали меня — они имели право радоваться, потому что

подкрасться ко мне не так-то просто. Лет десять назад я бы услышал их за полмили и

ускользнул бы. Десять лет назад я бы услышал их, притаился и разобрался бы со всеми.

Двое наставили на меня мушкеты, а один шагнул вперед, нервно облизывая губы. С

возгласом деланного изумления он снял с меня спрятанный клинок, потом шпагу, кинжал

и пистолет. И только обезоружив меня, он позволил себе расслабиться и показать в

ухмылке узенький оскал почерневших гнилых зубов. Правда, у меня оставалось еще одно

тайное оружие: Коннор. Но, черт возьми, где его носит?

Гнилозубый стоял совсем рядом. Слава богу, он не слишком скрывал свои

намерения, так что я успел увернуться от его колена, которым он въехал мне в пах, и я

избежал настоящей сильной боли, но ему предложил думать иначе: я заорал, как

ошпаренный, и хлопнулся на стылую землю, притворяясь обескураженным, чтобы

выиграть время.

- Должно быть, янки-шпион1, — сказал один из них. Он нагнулся, опираясь на

мушкет, и разглядывал меня.

- Да нет. Он кое-что другое, — сказал первый и тоже нагнулся надо мной,

пытающимся подняться на четвереньки. — Кое-что особенное. Верно ведь… Хэйтем?

Черч мне все про тебя рассказал.

- Тогда ты явно плохо слушал, — сказал я.

- Ты не в том положении, чтобы угрожать, — зло сказал Гнилозубый.

- Да, вроде, нет, — спокойно сказал я.

- Вот как? — спросил Гнилозубый. — Убедить тебя в обратном? Ты когда-нибудь

получал прикладом по зубам?

- Нет, но, похоже, ты можешь поделиться впечатлениями.

- Смотри-ка, он еще шутки шутит?

Я скользнул взглядом наверх, туда, где за их спинами, на дереве, как птичка на