Я беспощадно засыпала его вопросами, а он продолжал серьезно отвечать на них, всегда понятно и всегда очень четко. Доктор Танигава научил меня думать. Он никогда не навязывал мне свое мнение, однако приводил доводы, чтобы я сама могла задуматься над тем или иным вопросом. Мы бесконечно разговаривали об искусстве и эстетике. Будучи человеком искусства, я хотела научиться узнавать красоту во всех ее проявлениях.

– Как надо смотреть на произведение искусства? – спрашивала я.

– Тебе нужно видеть то, что ты видишь, и чувствовать то, что ты чувствуешь, – последовал лаконичный ответ.

– Значит, красота только в глазах наблюдателя?

– Нет, Минеко, красота универсальна. Существует абсолютный принцип, который объясняет возникновение и исчезновение любого феномена. Это то, что мы называем кармой. Оно неизменно и дает рост универсальным ценностям, таким как мораль или красота.

Это учение стало основной концепцией моей личной философии.

Однажды доктор Танигава ужинал с руководителем издательства, и этот джентльмен завел разговор об эстетике, используя множество сложных слов.

– Как я могу оценить произведение искусства так, чтобы люди думали, что я профессионал? – спросил он у доктора Танигавы.

– Вы должны только видеть то, что вы видите, и чувствовать то, что чувствуете, – удивил меня доктор Танигава, дав точно такой же ответ, как когда-то и мне.

Я не могла поверить в это. Я, пятнадцатилетняя девчонка-недоучка, получила от доктора Танигавы тот же ответ, что и руководитель большого издательства.

Я была растрогана.

«Он действительно очень хороший человек», – подумала я.

Доктор Танигава научил меня находить правду, заглядывая внутрь себя. Думаю, это самый Ценный подарок, который я когда-либо получала. Я очень его любила.

В марте 1987 года доктор Танигава издал новую книгу, под названием «Сомнения в девяносто лет». Я поехала в гостиницу «Окура» в Токио, чтобы вместе с сотней его друзей присутствовать на праздновании выхода в свет книги. Я была польщена, оказавшись включенной в этот список.

– У вас действительно до сих пор есть сомнения? – спросила я. – Даже в таком возрасте?

– Есть вещи, в которых мы никогда не можем быть уверены, – ответил он, – даже если проживем сто лет. Это доказывает, что мы люди.

В последние годы его жизни я часто навещала доктора дома, если появлялась возможность. Однажды у меня было веселое настроение и я сделала вид, что хочу украсть древнеегипетскую золотую мушку из его коллекции.

– Каждый экспонат моей коллекции, – сказал он, – уже обещан музею. Все это должно быть выставлено, чтобы любой мог увидеть. Может, они смогут научить нас, что нужно говорить об искусстве и культуре, так что, пожалуйста, верни на место немедленно.

Чтобы как-то загладить свою оплошность, я купила шкатулку для амулета, который сделала своими руками. Снаружи шкатулка была из китайской айвы, а внутри – выстелена аметистовым шелком. Доктор Танигава был очень доволен подарком и с тех пор хранил амулет только в шкатулке.

Другим человеком, который произвел на меня сильное впечатление, стал доктор Хидеки Юкава. Доктор Юкава был профессором физики в университете Киото. В 1949 году он стал лауреатом Нобелевской премии в области физики. Этот человек тоже серьезно отвечал на все мои вопросы.

После употребления сакэ доктор Юкава впадал в сонливое состояние. Однажды он уснул, и мне пришлось его разбудить.

– Проснитесь, доктор Юкава, сейчас не время для сна.

Взгляд его был мутным, лицо скривилось.

– Чего ты хочешь? Дай мне поспать.

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне о физике. Что это такое? Расскажите, пожалуйста, что вы должны были сделать, чтобы выиграть этот большой приз. Я имею в виду Нобелевскую премию.

Профессор не смеялся надо мной. Усевшись, он терпеливо и детально отвечал на мои вопросы (правда, я не уверена, что многое поняла).

К сожалению, не все первые встречи в очая были приятными или поучительными. Однажды меня пригласили на очередной озашики. Мне сказали, что хозяин вечеринки очень интересовался моим присутствием, у меня появилось нехорошее предчувствие. И конечно же, меня ждали неприятности. Гейко, некая К., уже была на месте и, как всегда, была пьяна.

В Гион Кобу было принято, что после входа на озашики гейко первым делом должна поклониться своим старшим сестрам и только потом – клиенту. Я поклонилась мисс К. и вежливо ее поприветствовала.

– Добрый вечер, онесан, – сказала я и повернулась поклониться клиенту.

– Очень приятно снова тебя видеть, – ответил он.

Я подняла глаза и узнала в нем одного из тех мужчин, которые присутствовали на том позорном банкете, когда я побежала смотреть на кукол.

Это случилось всего несколько недель назад, но с тех пор произошло так много событий, что, казалось, минула вечность.

– Мне кажется, прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз. Большое спасибо за приглашение.

– Давно? Что давно? О чем ты говоришь, – нечленораздельно выговаривая слова, вмешалась мисс К.

– Извините? – я не понимала, чего она от меня хочет.

– Кстати, раз уж заговорили, что там с твоей онесан? В чем дело? Она даже и танцовщица-то не особо хорошая. Почему она всегда ведет себя так, будто лучше всех остальных?

– Прошу прощения, если она чем-то оскорбила вас.

Мисс К. выдохнула сигаретный дым, и вокруг нее поплыло облако.

– Ты извиняешься? И что это значит? Твои извинения ничего не меняют.

– Может, мне зайти поговорить с вами завтра?

Мне было неудобно, и я заметила, что клиент выглядит очень недовольным, а нам платят не за это.

– Так-так, мисс К., – он попытался взять ситуацию под контроль, – я пришел сюда развлекаться. Давайте сменим тему.

Но девушка отказалась.

– Нет, – сказала она, – извините. Я хочу помочь Минеко. Я не хочу, чтобы она стала такой, как ее ужасная онесан.

– Я уверен, этого никогда не случится, – снова попытался урезонить ее клиент.

– Да что вам об этом известно? Почему бы вам просто не заткнуться?

Клиент был оскорблен. Он повысил голос.

– Мисс К., – грозно произнес он, – как вы смеете со мной так разговаривать?

Единственное, что казалось мне действенным в этой ужасной ситуации, это продолжать извиняться за Яэко.

– Онесан, я обещаю немедленно поговорить об этом с Яэко и сказать ей, как вы сердитесь. Мы очень сожалеем, что оскорбили вас.

Девушка посмотрела на меня так, будто видела впервые.

– Что с тобой такое? Разве ты не видишь, что я курю?

– Да, конечно. Извините, я принесу вам пепельницу.

Я собиралась встать, но мисс К. положила руку мне на плечо.

– Нет, не надо. Здесь уже есть одна. Дай мне на минуту руку.

Я думала, что она стряхнет мне туда пепел. Вместо этого она взяла меня за левую руку и затушила сигарету о мою ладонь. Она крепко держала меня за руку, так что я не могла отдернуть ее. Клиент пришел в ужас и позвал окасан. Мисс К. отказывалась выпустить мою руку.

Я помнила, как тетушка Оима много раз говорила мне, что настоящая гейко должна оставаться спокойной в любой ситуации.

«Это похоже на испытание духа, – подумала я, – если я стану думать, что пепел горячий, он и будет горячим. Если же я подумаю, что ничего не случилось, то, значит, ничего не случилось. Сосредоточься».

Пока окасан суетилась около дверей, мисс К. раздавила окурок о мою ладонь и выпустила руку. Возможно, это покажется преувеличением, но так оно и было.

– Спасибо, – сказала я, не зная, как еще можно отреагировать, – завтра я зайду к вам.

– Хорошо, – ответила она, – а сейчас, думаю, мне пора.

Она была слишком пьяна, чтобы устоять на ногах. Окасан наполовину вывела ее, наполовину выволокла ее из комнаты. Извинившись, я пошла на кухню за кусочком льда. Сильно прижав его к руке, я вернулась в комнату и снова поприветствовала клиента, словно ничего не произошло.