117
Заметив это, русские солдаты
Остановились, думая, что он,
Увидев столь ужасные утраты,
Сообразит, что сдаться принужден.
Но он молчал, отчаяньем объятый,
И вздрагивал и, подавляя стон,
Глядел на сыновей, и ужасался,
Что он один в живых еще остался.
118
Но этот приступ старческой тоски
Недолго продолжался; с болью страстной,
Опомнившись, на русские штыки
Открытой грудью бросился несчастный,
Как на огонь ночные мотыльки.
Любая смерть была теперь прекрасной;
Отчаяньем, как счастьем, окрылен,
От страшных ран мгновенно умер он.
119
Но, как ни странно, — грубые и хмурые
Солдаты, не щадившие детей,
Глядели как бы с жалостью понурою
На старика и мертвых сыновей:
Суровые геройские натуры их
Его геройство трогало живей,
Чем вопли слабых, а его презренье
К опасности внушало уваженье.
120
Еще один, последний бастион
Отстреливался стойко; там держался
Паша, своим отрядом окружен,
И с русскими отважно расправлялся.
Раз двадцать отступить заставил он
Штурмующих, пока не догадался
Спросить о ходе битвы и узнал,
Что под ударом русских город пал.
121
Тогда послал он бея к де Рибасу
По поводу условий, а пока
Курил он равнодушно больше часу
С холодным стоицизмом смельчака,
Храня величья важную гримасу,
Разглаживая бороду слегка.
Кто три хвоста на бунчуке имеет,
Тот и тройною силою владеет.
122
Но так или иначе — город пал,
Как муэдзин пророку ни молился
И как паша его ни защищал.
Сребристый полумесяц закатился,
И алый крест над полем засиял.
Не кровью искупленья он светился,
Нет — эта кровь по улицам текла,
Как от луны, от зарева светла.
123
Все то, чем леденит и мысль и тело
Глухих легенд причудливая тьма,
Что даже бред рисует нам несмело,
На что способен черт, сойдя с ума;
Все ужасы, которые не смела
Изобразить фантазия сама,
Все силы ада здесь кипели страстью,
Разнузданные в буре самовластья.
124
И если состраданье хоть на миг
В какое-нибудь сердце проникало,
Когда младенец милый иль старик
Спасался из бушующего шквала,
Поступок добрый и предсмертный крик
Все в море разрушенья утопало.
Вам, жители столиц, пора понять,
Что кроется под словом «воевать»!
125
Какой ценой даются «сообщенья»,
Задумайтесь, любители газет;
Поймите, что гарантии спасенья
У вас самих на будущее нет!
Налоги, Каслрея выступленья,
Восторги Веллингтоновых побед,
Ирландии голодные стенанья
Везде я вижу предзнаменованья.
126
Но все же, уважая короля,
Цветет патриотическая нация,
Поэты, повелителей хваля,
Всечасно пребывают в экзальтация.
В Ирландии напала на поля
Новейшая чума — пауперизация;
Но это зло корону не смутит:
Георг Четвертый толст и очень сыт.
127
Но я опять от темы отвлекаюсь
Итак, погиб несчастный Измаил!
Его пожар, в Дунае отражаясь,
Кровавым блеском полночь озарил.
Еще гудели стены, сотрясаясь,
Но оборона выбилась из сил;
Из нескольких десятков тысяч смелых
Едва ли даже сотня уцелела.
128
Но русских мне придется похвалить
За добродетельное поведенье
В наш век развратный надобно ценить
Такое крайне редкое явленье!
Сюжет довольно скользкий… Как мне быть?
Ну, словом, многодневные лишенья
Влиянье оказали, говорят,
На степень целомудрия солдат.
129
Они, конечно, грабили немало,
Но от насилии, следует сказать,
Едва ли сорок дюжин пострадало.
Не стану о причинах толковать,
Но только вам напомню, что бывало,
Когда случалось город штурмовать
Французам — этой нации приятной,
Но крайне изощренной и развратной.
130
Конечно, в темноте и впопыхах
Могли ошибки мелкие случаться
Там дым стоял такой во всех домах,
Что впору даже с чертом повстречаться!
Шесть гренадеров, якобы впотьмах,
Куда тут было толком разобраться!
Наделали непоправимых бед
С девицами семидесяти лет.
131
Но, в общем, все держались образцово,
Что, говоря по правде, огорчало
Красавиц томных возраста такого,
Которым уж невинность докучала.
Роль скорбной жертвы случая слепого
Их ни одной минуты не смущала:
Сабинянок удел казался им,
Сказать по правде, вовсе не плохим.
Вы читаете Дон Жуан
