Найдется ключ у капитана

В давно заброшенном жилище.

Собрав сначала все трофеи,

Пускай герой в свисток засвищет.

У меня была гипотеза, что «свисток» в третьей строчке может быть отсылкой к японскому мультсериалу шестидесятых годов «Посол Магма», который шел в Америке в семидесятых — восьмидесятых под названием «Космические гиганты». Там фигурировало семейство роботов-трансформеров, живущих в жерле вулкана и ведущих борьбу со злобным пришельцем по имени Родак. Сериал не раз упоминался в «Альманахе» среди любимых мультиков Холлидэя. У одного из главных героев, мальчика Мико, был свисток, подув в который он призывал на помощь роботов. Я посмотрел и законспектировал все пятьдесят четыре невозможно банальные серии подряд, грызя кукурузные чипсы. Но к финалу этого марафона я ни на шаг не приблизился к разгадке катрена и пришел к выводу, что Холлидэй подразумевал какой-то другой свисток.

А потом одним субботним утром дело наконец сдвинулось с мертвой точки. Просматривая коллекцию старых роликов, рекламирующих сухие завтраки, я задумался, отчего производители хлопьев перестали класть в коробки со своей продукцией маленькие игрушки, как это делалось в восьмидесятые. На мой взгляд, это просто трагедия, очередной признак упадка цивилизации. Я как раз об этом размышлял, когда начался ролик хлопьев «Капитан Кранч», и тут первая и третья строки катрена наконец связались у меня в голове: «Найдется ключ у капитана... Пускай герой в свисток засвищет».

Холлидэй намекал на знаменитого хакера семидесятых — Джона Дрейпера по прозвищу Капитан Кранч! Дрейпер был одним из первых фрикеров — телефонных хакеров — и прославился тем, что нашел нестандартное применение свисткам из коробок хлопьев, в честь которых и получил свое прозвище. Свистки издавали звук на частоте две тысячи шестьсот герц, что соответствовало частоте сигнала междугородной связи древней аналоговой телефонной системы. Так что с помощью свистка можно было звонить на другой конец Америки, не платя за это ни цента.

«Найдется ключ у капитана...»

Значит, «капитан» — это наверняка Капитан Кранч, а «свисток» — знаменитая среди фрикеров пластиковая игрушка. Может, Нефритовый ключ замаскирован под такой свисток и спрятан в коробке с хлопьями? Только где эту коробку искать...

«В давно заброшенном жилище...»

Тут я по-прежнему топтался на месте. Обыскал все заброшенные жилища, которые только в голову пришли. Дом семейки Аддамс, развалюху из «Зловещих мертвецов», халупу Тайлера Дердена из «Бойцовского клуба», влагодобывающую ферму Ларса на Татуине. Нефритового ключа нигде не было.

«Собрав сначала все трофеи,

Пускай герой в свисток засвищет».

Значение последних строк тоже оставалось для меня загадкой. Какие трофеи? Это метафора? Должна была быть какая-то связь, которой я не улавливал, какой-то хитрый намек, которого я не мог распознать — по невежеству или скудоумию.

В общем, на этом этапе я снова застрял. Тупо пялился в катрен и думал об АртЗмиде. Терпения моего хватало ненадолго, я закрывал дневник Грааля и звонил ей, чтобы куда-нибудь позвать. И она почти всегда соглашалась.

Я убедил себя, что имею полное право немного расслабиться, потому что напасть на след Нефритового ключа пока не смог ни один пасхантер. Картина на Доске почета не менялась который день. Все, как и я, очевидно, пребывали в тупике.

Неделя шла за неделей. Мы с АртЗмидой все больше времени проводили вместе. Даже занимаясь другими делами, мы слали друг другу электронные письма и моментальные сообщения. Слова между нами лились рекой.

Мне страшно хотелось увидеть ее в реале. Лицом к лицу. Но ей я об этом не говорил. Я не сомневался в том, что небезразличен ей, но она продолжала держать дистанцию. Я выложил ей о себе почти все — включая свое настоящее имя, — но она упорно отказывалась ответить мне тем же. Я знал только, что ей девятнадцать и живет она где-то на северо-западе тихоокеанского побережья. Больше она о себе ничего не рассказывала.

В моем воображении она ничем не отличалась от своего аватара. Думая о ней, я представлял такое же лицо, фигуру, голубые глаза, темные волосы... Хотя она не раз повторяла, что в жизни совсем не похожа на аватара и вообще далеко не такая привлекательная.

Когда я начал проводить почти все свое время с АртЗмидой, мы с Эйчем несколько отдалились друг от друга. Теперь, вместо того чтобы тусить вместе несколько раз в неделю, мы лишь встречались в чате пару раз в месяц. Эйч понимал, что я влюблен, но не капал мне на мозги по этому поводу. Даже когда я отменял договоренности с ним в последний момент, чтобы встретиться с АртЗмидой, он только пожимал плечами, советовал соблюдать осторожность и говорил: «Только не теряй голову, Си».

Куда там... Все мои отношения с АртЗмидой строились вопреки здравому смыслу. Но я ничего не мог с собой поделать. Сам не понял, как мою страсть к Охоте за пасхалкой подменила страсть к этой девушке.

Мы начали бегать на «свидания» — устраивать путешествия в экзотические уголки OASISa, ходить в элитные ночные клубы. Сначала АртЗмиде все это не нравилось. Она убеждала меня, что я не должен высовываться, чтобы не попасть на глаза «шестеркам» и снова не оказаться в их расстрельном списке. Но я заявил, что мне плевать. Что я прячусь от «шестерок» по жизни и не намерен обрекать себя на добровольное заточение еще и в OASISe. К тому же я довел своего аватара до девяносто девятого уровня и чувствовал, что мне море по колено.

Пожалуй, я так вел себя исключительно для того, чтобы произвести на нее впечатление. И это, похоже, сработало.

Но мы все-таки прибегали к маскировке, выходя в люди, чтобы не вызывать нездорового ажиотажа в таблоидах: «Ах, Парсифаль и АртЗмида частенько появляются на публике вместе!» За исключением одного раза, когда она повела меня смотреть «Шоу ужасов Рокки Хоррора» в колоссальный кинотеатр размером со стадион на планете Трансильвания. Там этот фильм демонстрировался раз в неделю — с неизменным аншлагом. Тысячи аватаров занимали кресла и наслаждались шоу с участием публики — члены фан-клуба «Шоу ужасов» поднимались на сцену и старались воспроизвести все происходящее на огромном экране. Вообще-то такой чести удостаивались только самые преданные члены клуба и только после долгих и нудных прослушиваний, но АртЗмида воспользовалась своей славой и нас с ней включили в состав. Планета была мирной зоной, так что нападения «шестерок» я не боялся, зато чуть не сдох от мандража перед большой сценой.

Из АртЗмиды получилась идеальная Коламбия, а я играл ее любовника Эдди. Я как следует поработал над внешностью своего аватара, чтобы ничем не отличаться от Мит Лоуфа в этом фильме, но вот мое актерское мастерство и умение попадать в фонограмму здорово подкачали. К счастью, публика все равно приняла меня хорошо — еще бы, на сцене знаменитый пасхантер Парсифаль.

В общем, мы чудесно провели время. Я решил, что пока это была лучшая вечеринка в моей жизни, о чем не замедлил сказать АртЗмиде. А она потянулась ко мне и поцеловала. Я этого, конечно, не почувствовал, но сердце у меня все равно заколотилось как бешеное.

Конечно, я знал, что не стоит увлекаться человеком, которого знаешь лишь по сети, но оставался глух к доводам разума. Кем бы ни была АртЗмида, она меня очаровала. Любовь к ней поселилась в самых глубинах моей души — мягких и нежных, как карамельная серединка жевательной конфеты.

И вот однажды, как полнейший идиот, я ей в этом признался.

0018

Был вечер пятницы. Я сидел в гордом одиночестве и смотрел подряд все эпизоды сериала «Вундеркинды» про юного хакера, который разгадывает всякие загадки. Когда закончился эпизод под названием «Опасный доступ» (там еще сюжет пересекается с сериалом «Саймон и Саймон»), в мой почтовый ящик упало письмо. В строке отправителя стояло имя Огдена Морроу, а в теме значилось: «Будем танцевать, если захотим».