– Джек, я даже не знаю, о чем вы говорите. Видимо, это что-то, имеющее отношение к оружию.

– Совершенно верно.

– Может быть, эта слежка связана с чем-то другим – там, в Бойсе. Помощь детям?

– Если бы к этому времени мои дети не могли помогать себе сами, я бы уже ничем не мог им помочь. Мой финансовый менеджер регулярно посылает бывшим женам чеки, так что с этим, надеюсь, у меня все в порядке. Нет-нет, моя жизнь слишком скучна и обыденна для подобных интриг.

– Джек, поверьте, никто не обращался ко мне с вопросами по поводу вас.

– Ричард, сейчас мне нужно идти. Вы не возражаете?

– Ну что вы, Джек.

– Давайте встретимся через три дня в том мексиканском заведении на Мейн-стрит в 12.30.

– Договорились, друг мой.

Разумеется, Свэггер не появился в мексиканском заведении, зато там оказались два агента ФБР, которые заметили парней из детективного агентства «Джексон-Барнс». Те сидели в автомобиле, припаркованном чуть дальше по улице, вооруженные камерой «Никон» с мощным объективом.

Свэггер позвонил Ричарду, сидевшему за ресторанным столиком, извинился за то, что не сможет прийти из-за непредвиденных обстоятельств, и предложил перенести встречу. Он выждал еще три дня, после чего подстерег Монка на парковке возле ресторана «Y.O.», еще одного знаменитого заведения Вест-Энда, расположенного напротив «Палм».

От мартини Ричард слегка захмелел, и его желудок был наполнен белками и углеводами.

– Приятель, вы появляетесь в самые неожиданные моменты, – сказал он, явно испытывая смущение. «Наверное, – подумал Боб, – потому, что рядом нет его парней с камерой, и он не может вызвать их».

– Кажется, мне удалось уйти от моих преследователей. Давайте возьмем такси и немного покатаемся.

– Джек, похоже, вы слегка заблуждаетесь. Говорю вам, никто не спрашивал меня о вас и никто за мной не следил. Но у меня есть кое-что для вас.

– В самом деле?

– У моего друга имеется винтовка, такая же, как винтовка Освальда, – карабин «манлихер-каркано» модель 38, серийный номер CV2755 – всего на одиннадцать единиц меньше, чем номер винтовки Освальда, из Терни. Прицел и крепление у нее японские, и заказана она была в магазине «Клейнс» всего за неделю до того, как Освальд заказал там же свою винтовку в марте 1963 года. Думаю, прицел на нее устанавливал тот же самый мастер. Ближе некуда. Мой друг, состоятельный коллекционер, выложил за нее больше трех тысяч долларов. Полагаю, вам будет интересно пострелять из нее. У него даже имеется коробка оригинальных патронов 6,5. Вам, наверное, известно, как трудно их сейчас достать.

– Видите ли, то, как стреляет 2755, не имеет значения; значение имеет исключительно то, как стреляет 2766. По сотне различных причин они могут стрелять совершенно по-разному. Для моей версии не имеет ни малейшего значения даже то, как стреляла в тот день винтовка Освальда.

– Понятно. Второй стрелок, вторая винтовка. Еще один «манлихер-каркано».

– Близко, но не то. Хорошо, я скажу вам. Не знаю почему, не знаю кто, но, черт меня подери, знаю как. Давайте все-таки возьмем такси и прокатимся. За мой счет.

Боб взял Ричарда под руку и повел по улице. Тот не сопротивлялся. Если он работал на кого-то, ему нужно поддерживать контакт; а если Ричард просто помешанный на преступлении века, за кого себя и выдает, то ему необходимо выяснить, представляет ли новая информация какой-либо интерес.

Они сели в такси, и Свэггер велел водителю поездить кругами с включенным счетчиком, пообещав заплатить, сколько бы там ни набежало. Для таксиста это стало большой удачей, поскольку в столь поздний час редко кто совершал продолжительные поездки. Автомобиль тронулся с места.

– Ричард, – сказал Боб, – я хочу услышать ваше мнение. Может быть, я сошел с ума и это все ерунда. Но может быть, это часть разгадки. Во всяком случае, на меня сегодня, так сказать, снизошло озарение, и я еще больше уверился кое в чем. Позвольте мне…

– Джек, я совершенно не разбираюсь в оружии и не смогу составить мнение.

– Сможете, Ричард. Вы мне скажете, имеет ли смысл скрывать эту версию, имеет ли смысл искать писателя или режиссера, чтобы облечь ее в форму книги или фильма. Я ничего в этом не смыслю, а вы смыслите.

– Ну ладно, Джек. Я постараюсь.

– Ключевой вопрос звучит так – почему взорвалась третья пуля? На мой взгляд, никто не дал на него верный ответ. Самый лучший ответ – она взорвалась потому, что взорвалась. С пулями иногда такое случается. Это невозможно предсказать. При стрельбе по столь быстро движущейся цели может произойти всякое.

– Каков же ваш ответ? Почему взорвалась третья пуля?

– Вы же сами сказали: «Сделав свое дело, она перестала существовать», не так ли? Пуля из будущего исчезла, вместе с винтовкой, стрелком и трагедией, растянувшейся на сто лет.

– Да, я так сказал. В этом главная суть версии. По-моему, звучит очень даже неплохо.

– Ричард, вы знаете, что означает «навязчивая идея»?

– Конечно.

– Я имею в виду то, что постоянно будоражит сознание и отказывается покидать его.

– Понимаю, что вы имеете в виду.

– Ваши слова «она перестала существовать» стали моей навязчивой идеей. Размышляя над ними, я кое-что понял. Третья пуля. Та, что поразила Кеннеди. Она перестала существовать.

– Действительно, перестала. К несчастью для Комиссии Уоррена и к счастью для конспирологов всего мира.

– Нет, нет. Это не случайность. В том-то все и дело. Она должна была исчезнуть, поскольку ее разработали соответствующим образом. И успешность этой разработки сделала возможным заговор.

– Разрывная пуля? Как в «Дне Шакала», с ртутью внутри? Или, может быть…

– Нет-нет. Никаких взрывчатых веществ, никакой ртути, никакого глицерина. Все они оставляют химические следы, обнаружить которые для судебных экспертов в 1963 году не составило бы труда.

– Насколько я помню, Комиссия Уоррена задавала судебному эксперту из ФБР вопрос по поводу подобной возможности.

– Да, его звали Фрэзиер, и, как и все остальные, он был не прав. Я говорю о другом. Эта пуля, имевшая обычный состав, обычные металлургические и другие свойства, была разработана таким образом, что взрывалась, не оставляя никаких следов своего существования. Это поистине волшебная пуля, и все были настолько глупы, что не могли вообразить ничего подобного.

– Но как можно заставить обычную пулю взорваться?

– Все дело в скорости.

Ричард слушал объяснения Свэггера с изумлением и, казалось, уже начинал кое-что понимать в оружии.

– Ты где находишься? – раздался голос Ника в трубке мобильного телефона.

Прошло несколько дней. За это время Свэггер еще раз встретился с Ричардом, отправил ему несколько сообщений по электронной почте с вопросом, не нашел ли тот что-нибудь похожее на его версию скорости, которую он якобы проверял, и всячески надоедал ему, стараясь не появляться в тех местах, где его могли бы сфотографировать.

– Я опять поменял отель, – сказал Свэггер и продиктовал новый адрес. – Теперь живу ближе к центру, и мне легче ловить такси. У меня кончаются наличные, скоро придется пользоваться кредитной картой.

– Ладно, слушай меня внимательно, – сказал Ник. Его тон посерьезнел, в нем послышались начальственные нотки. – Я хочу, чтобы ты оставался в отеле. Ни в коем случае не показывайся в городе. Не вынуждай меня посылать за тобой автомобиль и брать тебя под защиту. Пожалуйста, выполни мою просьбу. Ради собственного благополучия.

– Что случилось?

– Возможно, это не связано с нашим делом. У меня нет никаких свидетельств того, что существует какая-то опасность, но мне это не нравится. Вчера из гаража в Форт-Уорте был угнан черный «Додж Чарджер», совершенно новый, полусферические камеры сгорания, двигатель триста семьдесят лошадиных сил. Автомобиль такого же типа сбил в Балтиморе писателя.

– Итак, он здесь, – сказал Свэггер. – И охотится на меня. Ему сообщил либо Ричард, либо некто, кто следит за Ричардом и знает то, что знает он. И кто бы то ни был, ему не нравится версия скорости. Видишь, Ник, вот тебе и доказательство того, что это связано с убийством Кеннеди.