собираетесь реализовать? А если вы не сможете этого сделать, тогда ваша жизнь может оказаться не созидательной.
Ваша созидательность означает, что ваше пребывание здесь что-то изменило, что, покидая землю, вы оставили ее не такой, какой нашли ее; ваши следы навсегда останутся здесь. Вы можете уйти из жизни, вас может не стать, но то, что вы создали, будет оказывать свое влияние на многие последующие поколения.
Каждый человек, который когда-либо жил, думал о смысле своей жизни. В чем ее смысл? Может быть, это просто растительное существование? Но ни одно животное не тоскует, потому что оно не озабочено смыслом своей жизни и не думает о созидании. Бык, который жует траву, ощущает такое же удовлетворение, как и любой Гаутама Будда. Он не думает о своем удовлетворении - вот в этом и разница. Но он абсолютно удовлетворен - у него нет ни завтра, ни вчера, у него нет проблем. Понаблюдайте за быком, который жует траву, и вы сможете увидеть разницу между человеком и животным...
Человек может сидеть даже на золотом троне, или он может быть нищим, но и тот и другой будут думать о том, почему они живут на этой земле, для чего. Случайность ли это или это судьба? А на этот вопрос ответа нет, и отсюда — скука, тоска. Вы не можете найти удовлетворение, вы не можете найти счастье или смысл в чем-либо. Вы видите, как проходят дни, и вы знаете, что смерть к вам подходит все ближе и ближе, а жизнь вам ничего не приносит. Ваши руки пусты.
Удивительно, но когда ребенок рождается, он рождается с сомкнутыми руками, как если бы он приносил с собой что-то в эту жизнь. Когда человек умирает, он умирает с открытыми руками - все потеряно. Ему нечего держать в своих руках, в своих кулаках. Никто никогда не умирал со сжатыми кулаками и ни один ребенок не рождался с раскрытыми руками. Это очень важно. Физиологически это можно объяснить по- разному. Ребенок еще не может разжать свои кулачки, он еще недостаточно силен. Физиологически это даже еще и не кулачки, просто ребенок не может открыть руки. Физиологически то, что он не может открыть руки сам, и является объяснением. Ему нужно немного силы, тогда он сможет раскрыть руки. Иначе обстоит дело с умирающим человеком. Все его тело расслабляется. Смерть - это наивысочайшее расслабление. Всю свою жизнь человек был в напряжении, а сейчас жизнь уходит из тела, и тело больше не напряжено, так как напряженность в теле создавалась за счет ума. Был ум - была и жизнь в теле. Кулак - это напряженное состояние рук. Когда жизнь оставляет тело, то даже если вы постараетесь сжать руку в кулак, ваш кулак все равно разожмется, потому что теперь в вашем теле нет больше энергии для того, чтобы удержать этот кулак в сжатом состоянии. У ребенка еще нет энергии, а у старика уже нет больше энергии, чтобы держать его сжатым. Для этого нужна сила — это физиологическое объяснение. Это метафора, но эта метафора прекрасна.
Каждый ребенок рождается с мыслью, что должно произойти нечто великое. Каждый ребенок приходит в жизнь с надеждами, желаниями, стремлениями и уверенностью в том, что все это осуществится, материализуется, а его мечты не останутся мечтами, они станут реальностью. Для меня - это метафора его сжатого кулака.
Он приходит в мир с каким-то сокровищем, с каким-то секретом. Он приходит в мир не просто так, а с заданием, которое он должен выполнить. Он приходит в мир с Судьбой.
Вот почему дети не скучают. Они могут плакать, кричать, смеяться, улыбаться, но вы не найдете детей, которые тоскуют. Они еще не почувствовали, что жизнь - это совсем не то, чем она могла бы быть. Они еще не узнали, что жизнь сделана из того же самого материала, что и мечты. Им нужно немного подрасти, им нужен опыт. Чем умнее ребенок, тем быстрее он начинает тосковать. Очевидно, глупым детям потребуется больше времени, чтобы понять бесцельность жизни. Для этого понимания вам нужен очень острый ум.
Вы спрашиваете меня, тосковал ли я когда-нибудь. Я думаю, что никто из вас не испытывал такой тоски, как я, в свой первый период жизни в течение двадцати одного года. Вероятно, я исчерпал себя, закончил данный мне срок - всему приходит конец.
Мои родители были озадачены. Я никогда не принимал участия ни в каких играх. Насколько я себя помню, я всегда шутил по поводу игр. Мои родители и учителя были очень озабочены. «Что же ты за ребенок? Что ты делаешь? Пойди поиграй». А я отвечал им: «Все родители велят своим детям сидеть дома и учиться, а вы постоянно заставляете меня идти играть. Кто же из нас странный - я или вы? Я не вижу смысла в игре, я не вижу в игре никакой пользы. Это всего лишь напрасная трата времени. Пусть тратят время те, у кого его много, а я не могу, у меня не много времени».
Со дня смерти моего дедушки по материнской линии смерть стала постоянным моим компаньоном. Мне было только семь лет, когда он умер. Он умер на моих руках. Мои бабушка и дедушка жили в отдаленной деревне, и я жил с ними. Моя мать была их единственным ребенком. Она была очень молодая, когда я родился, но она несла всю ответственность за семью своего мужа, потому что мать моего отца умерла, когда мне было всего лишь два года. Братья и сестры моего отца были очень маленькие. Моя мама была тоже очень молодая, но ей пришлось заботиться о всей семье. Поэтому мои дедушка и бабушка решили, что для меня будет лучше, если я буду жить с ними. Я мог бы иметь больше свободы, и они могли бы больше заботиться обо мне. У моей мамы уменьшилась бы нагрузка, и она смогла бы лучше заботиться о семье мужа, так как она была самой старшей в этой семье, хотя она была очень молода.
Эта деревня была не очень далеко, всего лишь в шестнадцати милях, но там не было ни дорог, ни поездов. Поэтому, когда мой дедушка заболел и единственный врач в деревне сказал: «Мне с этим не справиться, везите его немедленно в больницу», мы положили его в повозку, запряженную быком, и поехали. Эти шестнадцать миль показались мне тысячами миль, потому что дедушка умирал. Я мог видеть, как замедляется его пульс, как закрываются его глаза, как он начинает странно дышать. Потом он перестал говорить, и я увидел, что смерть приближается. Он был у меня на руках, потому что бабушка так страдала, что плакала не переставая. Я сказал ей: «Подумай обо мне! Я ведь ребенок, а мне приходится заботиться об умирающем дедушке и о тебе. Ведь ты взяла меня, чтобы обо мне заботиться! Это кажется странным. По крайней мере, не плачь, потому что если ты плачешь, то как же я могу удержаться от слез. Я не плачу, чтобы ты тоже перестала плакать». Но она была не в себе. Я постоянно проверял, жив ли мой дедушка или уже умер, и я видел, как он медленно, медленно, медленно отходит. К тому времени, когда мы доехали до дома моего отца, он уже умер.
После этого смерть стала постоянным моим компаньоном. В тот день я также умер, потому что мне стало ясно одно - будь тебе семь лет или семьдесят (моему дедушке было семьдесят лет), тебе придется умереть.
Мой дедушка был редкий человек. Я не могу его обвинить в том, что он когда-нибудь солгал, нарушил обещание или осудил кого-нибудь. Я вспоминаю одну ночь... В деревне не было ни полиции, ни полицейского участка. Мой дедушка был самым богатым человеком в деревне. Я часто спал вместе с ним на одной кровати. Однажды ночью в наш дом забрался вор. Мой дедушка видел, как вор перелез через забор и вошел в дом. Дедушка стал рассказывать мне какую-то историю. Вор притаился в углу и казалось, что история, которую рассказывает мой дедушка, его тоже заинтересовала. У моего дедушки была привычка, как у Тару, все время жевать бетель. Его сумка, чудесная сумка была всегда с ним, и он доставал из нее свой бетель для жевания. В ту ночь он начал жевать бетель и сплевывать на вора, который сидел в углу. Вор не мог избежать этого, потому что боялся, что его поймают. Наконец, терпение его истощилось и он сказал: «Нана» - так я обычно называл своего дедушку, и так его называли все в деревне. Итак, вор сказал: «Нана, хватит, я с удовольствием слушаю твою историю, но я не получаю удовольствия от твоей жвачки. Пожалуйста, перестань. Ты испортишь мне одежду».
Мой дедушка сказал: «Можешь прийти завтра и взять новую одежду — ведь я плевал на тебя специально. Конечно, это нехорошо, мне не нужно было бы это делать». «Но, - сказал человек, — я вор, и я приходил, чтобы украсть».
Мой дедушка сказал: «Вор ты или нет — это твое дело, но завтра ты приходи и возьми новую одежду». Мой дедушка был владельцем сельской лавки, в которой продавалось все: одежда, обувь, зонтики, сладости, то есть там было все необходимое для сельских жителей. На следующий день этот вор пришел, и я сказал ему: «А у тебя крепкие нервы! Ты пришел сюда в своей рубашке и дхоти, испорченных красным бетелем». А он ответил: «Что же мне делать? Я бедняк, я не могу позволить себе купить новую одежду. Нана пообещал мне, а он человек слова». Я сказал: «Ты уверен? Он может собрать всех соседей и поймать тебя, потому что ты приходил с целью украсть что-то. Ты сознался в этом, иначе, что бы тебе тут делать? »
