друг друга и немедленно сделали ложный вывод, что если они будут вместе, их жизнь станет интересней, в ней появится какая-то радость. Но это возможно только тогда, когда вы встречаете девушку или юношу на берегу моря, которые ожидали друг друга двадцать три часа ради одного часа. Украденные поцелуи сладки. Именно воровство делает эти поцелуи сладкими. Я не понимаю, как это поцелуи могут быть сладкими, особенно французские. Если бы французские поцелуи были сладкими, то все французы страдали бы от диабета - так много сахара! Но так как сахара нет вообще, то диабетики могут целоваться без опасения. Но украденный поцелуй сладок. Сладость эта заключается в том, что вы создаете свой собственный мир.
Встречаясь неоднократно, вы оба готовитесь. Вы принимаете душ, она принимает душ. По крайней мере, три часа она проводит перед зеркалом и применяет духи, дезодоранты и т.д. А потом вы встречаетесь всего лишь на несколько минут или на час. Конечно, оба вы далеко; только ваши личности, только маски... Она пришла с искусственной улыбкой, и вы пришли тоже с такой же улыбкой.
Самое странное в этом то, что вы знаете, что вы совсем не тот, кем вы притворяетесь, и она знает, что она не та, кем притворяется, но вы оба верите в то, что ваш партнер - это точно то, кем он притворяется. Это что-то невероятное. А потом они, естественно, хотят жить вместе: ведь если один час так сладок, если один час так чудесен, что вся скука исчезает, то они начинают воображать, как прекрасно будет им вместе все двадцать четыре часа в сутки. Это заблуждение продолжается на протяжении всей истории, и я не вижу никакой возможности того, что оно когда-нибудь прекратится, даже в будущем. Если это заблуждение прекратится, это будет очень важно, и это даст вам возможность понять, что такое тоска. Поняв это, вы сможете от нее уйти. Если вы не поймете этого, вы останетесь в ловушке.
Замужество — один из способов уйти от понимания этого, но существует и много других способов. Когда вы вместе двадцать четыре часа в сутки, то как долго вы можете притворяться? Для притворства требуются огромные усилия и энергия. Один день, два, три - и медовый месяц заканчивается, ваша маска начинает сползать, и вас больше не волнует, даже если она упадет вообще, потому что маска сползает и с вашего партнера.
Однажды мне рассказали такую историю. Некий человек женился. Когда наступила первая брачная ночь, он сказал: «Прежде чем мы ляжем в постель, я хочу рассказать тебе о моей старой привычке — я выключаю свет. Это такая старая привычка, что иначе я не могу лечь спать». Женщина сказала: «Как странно! Ты можешь ложиться. Я приду из ванны и погашу свет». А он ответил: «Тогда я подожду». Но женщина настаивала: « Это моя привычка. Я пойду в ванную и выйду оттуда, только если ты ляжешь в постель».
«Как странно: с самого начала у нас конфликт привычек. Но теперь все равно... Правда в том, что у меня ненастоящие ноги, поэтому я не могу раздеваться при свете». Женщина сказала: «Тогда все хорошо - потому что у меня нет груди. Ты не можешь раздеваться при свете, и я не могу раздеваться при свете. Я боялась, что ты обнаружишь, что у меня нет груди». А человек сказал: «Господи, а я боялся, что ты обнаружишь, что у меня протезы вместо ног».
Их супружество уже подошло к краху. Медовый месяц еще даже не начался - свет еще горит! Все медовые месяцы, более или менее разные, заканчиваются одинаково. Как только вы узнаете женщину, ее физиологию, ее топографию, как только она узнает вас — вашу любвеобильность, ваше сопение, ваше пыхтение, вашу потливость... вы узнаете, что будете надоедать друг другу очень сильно, сильнее, чем прежде. Прежде, по крайней мере, вы были одни и тосковали. Теперь вам тоскливо, и есть кто-то еще, кто усугубляет вашу тоску.
И тогда муж и жена начинают жить «счастливо до конца своих дней». А после этого они не живут вовсе! Они Просто умирают. И каждый день их умирает больше и больше.
Но глупость человека такова, что он не видит, в чем здесь заключается проблема. Вы думаете: «Эта женщина ошиблась во мне, этот мужчина ошибся во мне, вероятно, мы не предназначены друг для друга». Как будто существует какая-то женщина или какой-то мужчина, которые предназначены для вас. Простите меня, но для вас никто не предназначен. Вы рождаетесь в одиночестве, и вы должны принять свое одиночество. Чем скорее вы это сделаете, тем лучше.
Но одиночество - это скука, потому что нет никаких развлечений, нет ничего интересного. Да, для моих двадцати одного года мне было смертельно скучно, и не только мне было скучно, но и всем было скучно, с кем я мог общаться. Мой отец немедленно начинал смотреть в свои книги, хотя я видел, что он сидит, не глядя в них. Как только я появлялся, он снова начинал смотреть в книгу. Однажды я спросил: «Почему ты пытаешься выглядеть занятым, не имея никаких дел? Я видел тебя - ты просто сидел. Покупателей не было, и ты не смотрел в книги. Почему ты сейчас начал смотреть в них?» Он ответил: «Разве я не могу позволить себе заняться чем-нибудь, чтобы избежать тебя? Иди куда-нибудь еще! У тебя всегда какие-то проблемы. У меня тоже есть свои проблемы - так что заботься сам о своих проблемах».
Мои учителя, как правило, не позволяли мне поднимать руку, потому что это было... Я не знаю, как происходит в других странах, но в Индии, если ты хочешь задать вопрос, ты должен поднять руку. У меня же получалось так, что еще до того, как учитель входил в класс, я уже сидел с поднятой рукой. Или он еще не успевал сесть, как моя рука уже поднималась. И он говорил: «Это нечто! По крайней мере, дай мне сесть. У тебя что-то срочное?» А я отвечал: «Все срочное. Почему я должен терять время? Когда вы начинаете учить, вы заставляете меня опустить мою руку, потому что вы учите и я не должен беспокоить вас». Учителя немедленно начинали писать на доске, чтобы повернуться ко мне спиной, но от меня отделаться было не так легко. Так, однажды мы говорили о критике Библии. Я был страстным любителем критиковать книги. И я сражался с ними до тех пор, пока они не переворачивались.
Я говорил: «Так вы от меня не спасетесь. Я поднял руку, у меня есть вопрос» - у меня всегда было много разных вопросов. Мой учитель говорил, например: «Этот вопрос не по моему предмету». А я отвечал: «Этот вопрос не по предмету. Жизнь нельзя разделить на предметы. Вашу школьную программу можно разделить, а жизнь - нельзя». Когда я прихожу на урок истории или на урок географии — я один и тот же человек. Я прихожу на все занятия с одними и теми же проблемами. Поэтому меня не волнует, какой предмет вы преподаете, меня волнует мой вопрос. А мой вопрос - не только мой вопрос, но и ваш тоже, - поэтому это не мое чудачество.
А мои вопросы были очень простые, например: «Каков смысл вашей жизни? Почему вы живете?» И мои преподаватели обычно отвечали: «А ты что хочешь - чтобы мы совершили самоубийство?» Я же отвечал: «Я не возражаю». Но прежде чем вы совершите самоубийство, вы должны ответить мне на вопрос: «Почему вы совершаете самоубийство? Что вы собираетесь получить от этого? Вот на какой вопрос вы должны ответить. Поэтому самоубийство вам не поможет, вопрос остается все тот же: почему вы умираете, почему вы живете? Если вы не можете ответить на такой простой вопрос, как 'зачем вы живете', то что же тогда есть кроме этого?»
«Вы пытаетесь научить меня истории, вы рассказываете мне об Александре Великом, но вы ничего не знаете о самих себе, вы ничего не знаете даже о своей жизни. Вы хотите научить меня религии, рассказываете мне о Кришне и Раме, но вы ничего не знаете о жизненных принципах в самих себе и откуда вы их получили. Вы имеете представление о том, откуда вы появились, и о том, куда вы идете?»
Как только вы проявляете скептицизм, все может стать объектом очень важных вопросов. И когда вас окружают вопросы и вы не получаете ниоткуда ответов на них, вы чувствуете, что вас предали - ваши родители, ваши учителя, ваш священник, -потому что ответов нет, а вы тем не менее продолжаете жить. Более того, совершить самоубийство - значит совершить преступление. Это очень странный мир.
Однажды до меня дошла потрясающая новость - какой-то человек умер у Белого Дома в Вашингтоне. Он умер от голода и холода. Когда утром обнаружили его тело и обыскали его, то обнаружили, что он был ветераном Второй мировой войны. И вы верите - его похоронили со всеми почестями, как ветерана войны. Живой он голодал, он не имел одежды, чтобы спастись от холода. Он никому не был нужен. Мертвый - он был похоронен со всеми военными почестями, был даже салют. Что же это за мир, в котором мы живем? У живого нет средств для жизни, а мертвому оказываются большие почести.
Не менее смешно и то, что во всем мире самоубийство считается одним из самых больших преступлений. Странно: людям не помогают найти смысл их жизни, заставляющих жить, потому что уйти из жизни, то есть всего лишь вернуть билет и сказать: «Я хочу сойти с этого поезда жизни, мне это больше не интересно» - значит совершить преступление.
И все становится еще смешнее, так как если вас застают в момент, когда вы пытаетесь совершить самоубийство, то суд приговорит вас к смерти! Мы живем в окружении таких умных людей, как великие
