– Нет. Ты меня не обижал. Но ты ничего не помнишь. Опять.

– Не понимаю…

– Не понимаешь, – устало повторила Гейли, – и не пытаешься?

– О чем ты? – приготовился защищаться Брент.

Она поднялась, уронив одеяло на пол. Как изумительно ложился ранний солнечный свет на ее тело, на округлости грудей и кончики сосков, на эти углубления, изгибы и на гладкую поверхность бедер!.. Брент почувствовал внезапный прилив возбуждения, но он понимал, что в его положении не время думать о сексе. Ему следовало подумать, как удержать жену.

– Гейли…

– Тебе надо к психиатру, Брент. Ты теряешь рассудок. Ты всю ночь называл меня Катриной, шептал, что я маленькая потаскушка и предательница, но продолжал признаваться в любви. – Гейли начала одеваться.

– Возможно, я спал…

– Это было поведение сумасшедшего, Брент.

– Гейли, черт побери, не могу я идти к психиатру! Гейли, подожди минутку, куда ты?

Она успела полностью одеться и зашагала к двери. Муж ухватил ее за запястье, но она холодным взглядом уставилась на его руку.

– Гейли, куда ты?

– В дом. Сварю кофе, приму душ. А потом, Брент, я уеду.

– Что?! – заорал он и словно тисками сдавил ее хрупкую руку. Он не верил своим ушам, но Гейли говорила совершенно серьезно. Она горько кивнула, глядя Бренту в глаза.

– Так не может продолжаться, милый. Я каждую минуту жду повторения этого кошмара. А тебе это безразлично. Тебе наплевать.

– Что ты говоришь? Как это наплевать? Я же люблю тебя! Господи, ты знаешь! Люблю больше всего на свете…

– Не считая своей гордости, Брент.

– Но… Я не понимаю, в чем провинился! Ты отлично знаешь, что я никогда нарочно не обижу тебя. Не могу я бороться с тем, чего не понимаю. Но буду стараться, клянусь. Я… Черт возьми, Гейли! Ведь брак – и в горе, и в радости! – воскликнул он, а через минуту добавил: – Я думал, что ты меня любишь.

– Брент! Я люблю, очень люблю! Тебе это известно.

– Тогда ты не оставишь меня!

– Но ты не собираешься пробовать!

– О чем ты?

– Показаться врачу. Я пошла, когда ты попросил, помнишь? – Гейли не стала дожидаться ответа. Она еще мгновение смотрела в лицо мужа, а потом развернулась и направилась к выходу. Брент смотрел ей вслед. Похоже, что она все решила.

Это не сон, жена уходит от него!

– Гейли!

Она находилась на полпути к дому, посередине лужайки, когда услышала оклик и обернулась. Брент бежал, совершенно голый, по открытому всем ветрам газону.

Она не удержалась от улыбки – так красив и грациозен он был, словно молодой олень. Он даже не подумал о наготе.

Задыхаясь от бега, Брент настиг жену и взял за плечи, но на сей раз Гейли не стала сопротивляться. Она по-прежнему улыбалась, хотя слезы готовы были перелиться через веки, а когда Брент прижал ее к груди, она испытала настоящее счастье от того, что явственно чувствовала его тепло и слышала быстрое сердцебиение.

– Не уходи.

– Но, Брент…

– Я схожу к Шафферу. Я позвоню и договорюсь о визите в ближайшее время. Только не бросай меня. Никогда не оставляй меня. Я люблю тебя. Ты для меня – все.

Гейли поцеловала его. Она рассмеялась и заплакала почти одновременно. Держась за его руки, она откинулась назад и оглядела мужа с ног до головы.

– Да ты чокнутый! Стоишь посреди лужайки совсем нагишом, средь бела дня, когда в любой момент… – Гейли внезапно смолкла. «Любой момент» уже настал. Прямо в их сторону вдоль луга ехал почтовый фургон.

– О дьявол! – ругнулся Брент. Он оглянулся на дом, на конюшню, увидел, что и то и другое находится на одинаковом расстоянии, и решительно заявил: – Ты, любовь моя, стоишь того, чтобы ради тебя осрамиться! – Он чмокнул жену и что есть духу помчался к дому.

Гейли сначала рассмеялась, а потом снова заплакала и уселась на траву, еще некоторое время перемежая смех со слезами.

Наверняка почтальон посчитал ее более опасной, чем голого мужчину. Он бросил скрученную газету ей на колени, спросил, нельзя ли чем-нибудь помочь, и скрылся прежде, чем Гейли успела ответить.