– Я влюблен! – повторил Федяшев.
– Ну а я-то при чем? – усмехнулся Калиостро.
– Дело в том, что предмет моей любви существует только в моем воображении, – с пафосом произнес Федяшев. – Его телесные контуры намечены в скульптурном изваянии, выполненном когда-то неизвестным художником… Но это мрамор. Холодный мрамор, магистр! И если б вы взялись свершить чудо…
– Я не занимаюсь чудесами, – резко сказал Калиостро, – я действую только в границах физических сил природы… Я – материалист…
– Да-да, конечно! – поспешно согласился Федяшев. – Я и имею в виду «материализацию чувственных идей», которой, по слухам, вы владеете в совершенстве…
– Ну, предположим…
– Воссоздайте мою мечту, ваше сиятельство! – тихо произнес Федяшев, и на его глазах выступили слезы. – Без нее я не вижу смысла своего существования! Вдохните жизнь в нее, как некогда греческие боги вдохнули жизнь в каменную Галатею…
– Ну, то в Греции, – усмехнулся Калиостро, – здесь у вас и климат другой, и Галатеи крепче сколочены. Таких изнутри трудно прошибить! Верно, Маргадон?
Стоявший в дверях Маргадон, уловив непристойный смысл шутки, захохотал.
Мария, взволнованно слушавшая этот разговор в соседней комнате, недовольно поморщилась.
– Она прекрасна! – тихо сказал Федяшев. – Если б вы ее увидели…
– И не собираюсь! – строго сказал Калиостро. – Материализация чувственных идей, сударь, есть труднейшая и опаснейшая задача научной магии! Она требует огромных энергетических затрат.
– Все, что у меня есть! – воскликнул Федяшев. – Имение, дом…
– Ах, сударь, о чем вы! – отмахнулся Калиостро. – Богатство давно меня не интересует.
– Тогда возьмите… саму жизнь мою! – крикнул Федяшев. – Может, она сгодится для каких опытов… – он выхватил шпагу. – Прикажите только!
В этот момент распахнулась дверь, и в комнате вновь появилась Мария. Она с ненавистью посмотрела на Калиостро.
– Зачем вы мучаете юношу? – тихо спросила она. – Скажите честно, что не можете свершить подобные чудеса… Он ведь и вправду влюблен… Вы же видите!
– Чужие страдания вам заметны, мои – нет! – грустно сказал Калиостро и прикрыл глаза, словно раздумывая о чем-то. Потом решительно поднялся.
– Я попробую материализовать ваш идеал, сударь! – обратился он к Федяшеву. – Получится это или нет, не знаю… Сие будет зависеть не от нас с вами, а от женщины… – и он с насмешкой посмотрел на Марию.
По извилистой дороге, поднимая пыль, двигался странный кортеж. Впереди скакали три всадника: Федяшев, Мария и Калиостро. За ними катилась легкая бричка, которой управлял Маргадон. К бричке с помощью толстой веревки была привязана поломанная карета, ехавшая на одном колесе.
