Напротив сидел Жакоб с отрешенным видом, изредка доставая табачок из табакерки и втягивая его поочередно то левой, то правой ноздрей.

Из-за двери, выходящей в соседнюю комнату, доносились приглушенные голоса – мужской и женский.

– Тоска! – вздохнул Маргадон, отшвырнув гитару. – Жуткий город. Девок нет, в карты никто не играет. В трактире украл серебряную ложечку, никто даже и не заметил. Посчитали, что ее и не было!

– Чем же вы недовольны, сэр? – спросил Жакоб.

– Я оскорблен, – гордо сказал Маргадон. – Я не могу обманывать людей, которые не способны оценить мое искусство. А здесь люди доверчивы как дети. Варварская страна! Меня тянет на родину, Жакоб.

– А где ваша родина, сэр?

– Не знаю… Говорят, я родился на корабле. А куда он плыл и откуда, никто не помнит… А где вы родились, Жакоб?

– Я вообще еще не родился, сэр! – печально сказал Жакоб. – Мне предстоит цепь рождений, в результате чего я явлюсь миру принцем Уэльским… Но это будет не скоро. Через пару сотен лет… Так мне предрек мистер Калиостро. Поэтому нынешнее существование для меня не имеет значения.

– А для меня имеет! Потому что в будущем я стану котом.

– Кем?

– Котом… И даже не сиамским, а обыкновенным… беспородным. Так что меня ждут грязные помойки и благосклонность бродячих кошек.

– Небогатая перспектива, сэр! – сочувственно вздохнул Жакоб.

– Да уж… Поэтому в этой жизни мне дорог каждый час… И я не понимаю, чего мы здесь сидим, в этом убогом городишке?!

– Мы ждем Лоренцу, сэр.

– Плевать ему на Лоренцу! И плевать ему на нас! – зло зашипел Маргадон, действительно приобретая кошачьи черты. – Ему важно охмурить эту русскую мадемуазель!! Старый развратник хочет чистой любви…

– Что ж здесь плохого, сэр?

– Тигр не должен быть вегетарианцем! – воскликнул Маргадон. – Мошенник не должен быть добродетельным. Знаете ли, Жакоб, однажды я нашел на улице кошелек с сотней золотых. Так я чуть с ума не сошел, пока не разыскал хозяина и не вернул ему деньги…

– Зачем?

– Чтобы потом украсть! Мне не нужны благодеяния. Деньги надо зарабатывать честным трудом!

В соседней комнате Калиостро расхаживал перед сидевшей в кресле Марией. Лицо Марии было испуганно. Калиостро протянул к ней руку, Мария сжалась, напряглась…

– Мне трудно, сударыня, – строго сказал Калиостро и отдернул руку. Затем он подошел к белоснежной розе, стоявшей в вазочке и коснулся ее рукой.