поверьте, это произошло только от безмерной любви и уважения. Рамкопф прав: вы уже себе не принадлежите. Вы — наша гордость, на вашем примере мы растим молодежь. Поэтому мы возводим этот памятник-фонтан. Бог с ними, с неточностями… Через год воздвигнем другой, более достоверный.

Мюнхгаузен. Нет!

Бургомистр. Но сейчас мы просто не успеем переделать… Съехались гости… Завтра — тридцать второе мая.

Мюнхгаузен. Именно поэтому памятник не годится!

Рамкопф. Да что за спешка?! Вы словно с цепи сорвались…

Мюнхгаузен. Так оно и есть. Больше терпеть нельзя… (Грустно.) От меня ушла Марта.

Бургомистр. Как?.. Вы ж сказали, что у вас все хорошо…

Мюнхгаузен. Первый год было хорошо, второй очень хорошо, а на третий она сбежала…

Бургомистр. Сбежала от такого богатства?

Мюнхгаузен. Именно! Имея четыре экипажа и дом, она ушла пешком и на улицу…

Баронесса. Так все дело в этом?.. Ну, тогда не страшно… Мы ее уговорим…

Мюнхгаузен. Нет! Вы ее плохо знаете… Чтоб вернуть ее, придется вернуть себя.

Рамкопф. Как это понимать?

Мюнхгаузен. Я решил воскреснуть.

Пауза.

Бургомистр. Вы этого не сделаете, Карл!

Мюнхгаузен. Сделаю! Если вы так настаиваете на памятнике, то лучше уж я сам залезу на пьедестал.

Баронесса. Вы умерли, барон Мюнхгаузен. Вы похоронены, у вас есть могила.

Мюнхгаузен. Придется снести!

Бургомистр. Я прикажу не пропускать вас в город!

Мюнхгаузен. Тогда я передам дело в суд.

Рамкопф. Вы проиграете процесс!

Мюнхгаузен. Посмотрим!

Бургомистр. А пока я вынужден вас арестовать как самозванца! Бургомистр не может позволить всяким садовникам посягать на святые имена!

Мюнхгаузен (печально). Вы изменились за эти годы, бургомистр!

Бургомистр. А вы, к сожалению, этого не сделали… (Кричит.) Фельдфебель!

Из-за кулис несется эхо: «Фельдфебель! Фельдфебель!» Вбегает Фельдфебель.

Арестуйте этого господина!

Фельдфебель. Слушаюсь! (Выхватывает шпагу.) Я ему говорил, что здесь гулять запрещено… (Подходит к Мюнхгаузену, вглядывается.) Господи, да ведь это…

Бургомистр. Кто?!

Фельдфебель. Да ведь это…

Бургомистр. Кто?!

Фельдфебель. Не могу знать!

Эхо вторит ему из-за кулис.

Затемнение

Помещение Ганноверского суда.

В центре, лицом к зрителям, — ганноверский Судья. Справа от него Рамкопф. Чуть спереди — скамья для свидетелей, на ней Баронесса, Феофил, Бургомистр. Слева, под охраной Фельдфебеля, — Мюнхгаузен.

Сначала все стоя дослушивают последние аккорды гимна, который исполняет Музыкант на клавесине, затем все рассаживаются.

Судья. Начинаем второй день судебного заседания по делу садовника Миллера. Слово — представителю обвинения. Прошу вас, господин Рамкопф.

Рамкопф. Уважаемый суд! Могу смело сказать, что за процессом, который происходит в нашем городе, с затаенным дыханием следит сегодня вся Европа. Популярность покойного барона Мюнхгаузена столь велика, что, естественно, появилось немало мошенников, стремящихся погреться в лучах его славы. Один из них сидит передо мной на скамье подсудимых. Воспользовавшись своим внешним сходством с покойным бароном, овладев его походкой, голосом и даже отпечатками пальцев, подсудимый коварно надеется, что будет признан тем, кем не является на самом деле. Уже вчера мною приводились