Перейдя границу сомнительного квартала, Анжелика сразу принялась разыскивать дом Великого Кесаря. Ее материнский инстинкт подсказывал: Флоримон там. Она шла, защищенная непроглядной тьмой. Встречные не обращали внимания на женщину в лохмотьях, ничем не отличавшуюся от других обитательниц жалких лачуг. Даже если бы кто-нибудь из них подошел к Маркизе Ангелов вплотную, то она бы не вызвала подозрений, потому что достаточно хорошо знала язык и обычаи нищих.

Лишь под одной маской можно было безнаказанно пересечь этот ад: под маской нищеты и падения.

В ту ночь, в разорванной и промокшей одежде, с коротко стриженными волосами бывшей арестантки, уставшая и перепуганная, Анжелика выглядела настолько жалкой, что ни одна нищенка не заподозрила бы ее в незаконном проникновении на чужую территорию.

Однако Анжелике приходилось соблюдать осторожность, чтобы не быть узнанной. Ведь в этом квартале обретались две банды, соперничавшие с бандой Весельчака.

А если бы кто-то догадался, что здесь бродит сама Маркиза Ангелов? Ночная охота диких зверей в лесной чаще менее жестока, чем охота людей, преследующих своего собрата в городских трущобах!

Для большей безопасности Анжелика наклонилась и измазала лицо придорожной грязью.

В этот час дом Великого Кесаря особенно выделялся среди других строений квартала хотя бы потому, что был освещен. То тут, то там в его окнах вспыхивала рыжеватая звездочка грубой самодельной лампы: плошки с маслом, в котором плавал старый лоскут.

Спрятавшись за каменной тумбой, Анжелика довольно долго наблюдала за логовом бандитов. Дом Великого Кесаря был еще и самым шумным в квартале. В нем собирались нищие и бандиты со всей округи так же, как совсем недавно в Нельской башне сходились люди Весельчака.

Вечер выдался холодным, и все окна первого этажа были закрыты старыми досками.

Наконец Анжелика решилась подойти к одному из окон и заглянула в щель между досками. Зал был переполнен. Молодая женщина увидела несколько знакомых лиц: Малого Евнуха, ученого советника — Паленого Старикана с кустистой бородой, и, наконец, Гнилого Жана. Торговец детьми грел свои мертвенно-белые руки у огня и болтал с советником:

— Вот что называют отличной операцией, мой уважаемый ученый друг. Полиция не только не причинила нам никакого вреда, но еще и помогла уничтожить банду этого наглеца Весельчака.

— По-моему, ты сильно преувеличиваешь, утверждая, что полиция не причинила нам никакого вреда. Пятнадцать наших дружков были отправлены без суда и следствия на виселицу Монфокон! И никто не может подтвердить, будто Весельчак составил им компанию!

— Ба! В любом случае, ему сломали хребет, и он долго не сможет оправиться и восстановить силы… это если еще допустить, что он вообще когда- нибудь снова появится, в чем я сильно сомневаюсь. Родогон захватил все его владения.

Паленый вздохнул.

— Когда-нибудь нам придется сразиться и с Родогоном. Новым мостом и ярмаркой Сен-Жермен управляют из Нельской башни — это важный стратегический пункт. В былые времена, когда я преподавал историю нескольким шалопаям в Наваррском коллеже[48]…

Гнилой Жан не слушал старика.

— Не смотри так мрачно на будущее Нельской башни. Я вот только порадуюсь, если время от времени будут случаться такие маленькие перевороты. Как я поживился в Нельской башне! Около двадцати прекрасных малюток, на которых я смогу заработать немало полновесных экю.

— И где же эти херувимчики?

Гнилой Жан показал рукой на потрескавшийся потолок:

— Наверху… Мадлен, дорогуша, подойди сюда и покажи мне своего сосунка.

Здоровая баба с тупым, ничего не выражающим лицом оторвала ребенка от груди и протянула его гнусному типу. Гнилой Жан взял малыша на руки и с восхищением осмотрел его.

— Не правда ли, он прекрасен, этот маленький мавр? Когда он подрастет, я наряжу его в небесно-голубые одежды и продам кому-нибудь из придворных.

Тут один из нищих взялся за дудку, а двое других стали отплясывать крестьянский бурре, и Анжелика больше не услышала ни слова из того, о чем говорили Гнилой Жан и Паленый Старикан.