что мадам де Пейрак больше нет… Теперь вам придется научиться быть другой женщиной, иначе…

И он сделал жест, будто выметал что-то.

Подошел мэтр Жорж с маленьким блестящим ножиком в руке.

— Думаю, нужно вычистить рану. Я заметил под кожей гной, его придется убрать. Не бойся, малышка, — добавил он, разговаривая с ней, как с ребенком, — ни у кого нет такой легкой руки, как у мэтра Жоржа.

Несмотря на свои опасения, Анжелика признала, что цирюльник говорил правду: оперировал он очень хорошо. Закончив операцию, он полил рану жидкостью, заставившей Анжелику подпрыгнуть на месте — это был спирт. После этого мэтр Жорж сказал, что перевяжет рану позже, и велел ей подняться в парильню.

В Средние века, во время походов на Восток, крестоносцы познали наслаждение турецких бань и, вернувшись, распространили подобные парильни по всему Парижу. В этих заведениях не только мылись и парились, но и, как тогда говорили, «убирали волосы» — удаляли растительность со всего тела. Однако вскоре эти бани стали пользоваться дурной славой: ко всему разнообразию предлагаемых там услуг добавилась и та, которую обычно предлагали посетителям домов увеселения с улицы Приют Любви. Против парилен объединились обеспокоенные священники, суровые гугеноты и видящие в них рассадник кожных заболеваний врачи. Так что теперь за вычетом нескольких не слишком привлекательных бань, к которым относилась и парильня мэтра Жоржа, в Париже негде было помыться. Впрочем, граждане отнеслись к подобной судьбе с легким сердцем.

Мэтр Жорж поговаривал иногда о том, чтобы закрыть баню, из-за которой на его голову сыпалось много неприятностей. Он говорил, что от парильни больше проблем, чем доходов. Проходя мимо приоткрытой двери, Анжелика краем глаза заметила пару, вытянувшуюся на кушетке. И ей показалось, что подозрения поборников морали не так уж безосновательны.

Сами бани представляли собой две огромные, выложенные плиткой залы с маленькими кабинками, разделенными деревянными перегородками. В глубине каждой комнаты слуга-мальчишка разогревал в печи булыжники.

Одна из служанок, работавших в зале для женщин, сняла с Анжелики всю одежду. Затем ее закрыли в кабинке, где были скамья и таз с водой, в который только что бросили раскаленные камни. От бурлящей воды поднимались клубы пара.

Задыхающейся на скамье Анжелике казалось, что она умирает. Когда ее выпустили из кабинки, пот лился с нее ручьями.

Затем служанка предложила ей окунуться в медный чан с холодной водой, обернула полотенцем и отвела в соседний зал, в котором уже сидело несколько столь же незамысловато одетых женщин. Служанки, большинством которых были отталкивающей внешности старухи, брили посетительниц и расчесывали их длинные волосы, одновременно болтая друг с другом без передышки. По голосам посетительниц и содержанию их разговоров Анжелика поняла, что большинство из них — простолюдинки: служанки или торговки, забежавшие в парильню между мессой и работой, чтобы поделиться последними сплетнями.

Анжелике предложили улечься на свободную скамью.

Через секунду появился мэтр Жорж, причем женщин его появление нимало не смутило.

В руке он держал ланцет, а маленькая девочка, шедшая рядом, несла корзинку с кровососными банками и трут.

Анжелика сопротивлялась, как могла.

— Не вздумайте пускать мне кровь! Я и так уже потеряла немало. Неужели вы не видите, что я беременна? Вы же убьете ребенка!

Но цирюльник оставался непреклонным и сделал ей знак повернуться.

— Лежи спокойно, а не то я позову твоего дружка, и он отшлепает тебя по попке.

Анжелика, представив, как Дегре выполняет этот приказ, пришла в ужас и решила лежать спокойно.

Цирюльник ланцетом сделал три надреза на спине и поставил банки.

— Только взгляни, — радостно объявил он, — какая черная течет кровь! Такая темная кровь у такой светловолосой девочки, разве так бывает?

— Ради всего святого, оставьте мне хотя бы несколько капель! — просила Анжелика.

— До смерти хочется выпустить ее всю, — свирепо выкатил глаза цирюльник. — А потом с помощью одного рецепта наполнить твои вены свежей и здоровой кровью. Вот, кстати, и рецепт: добрый стакан красного вина и ночь любви.

Умело перевязав рану, он наконец оставил Анжелику в покое. Две служанки помогли ей одеться и причесаться. Она сунула им несколько монет, и те вытаращили глаза.

— Ого! Маркиза, — воскликнула та, что была помоложе, — неужто твой судейский принц в старом камзоле раздает такие щедрые подарки?

Другая пихнула свою говорливую товарку, а когда Анжелика отвернулась и на ватных ногах начала спускаться по лестнице, прошептала:

— Ты что же, не видишь, что это знатная дама, решившая немного отдохнуть от своих занудных сеньоров?

— Те обычно не переодеваются, — возразила другая. — Приходят в масках, и мэтр Жорж вводит их через заднюю дверь.

В цирюльне Анжелика увидела свежевыбритого и раскрасневшегося Дегре.

— Она готова, — подмигнул цирюльник. — Только, покуда рана не затянется, ведите себя с ней не так грубо, как вы привыкли.

На этот раз молодая женщина только рассмеялась. Она была совершенно не в силах возмущаться.