Домик на Гаронне оказался не очень большим. Он был окружен садами, которые спускались к самой реке. Анжелика вышла из портшеза, и ее поразила царившая вокруг тишина, нарушаемая только стрекотом сверчков.
Маргарита, которая ехала вместе с одним из всадников, соскользнула с лошади и отвела новобрачную в пустынный дом. Они вместе поднялись наверх, глаза Марго блестели, она улыбалась, и было видно, что все эти любовные тайны доставляют ей удовольствие…
Анжелика оказалась в комнате с полом, выложенным мозаикой. Возле алькова горел ночник, но в нем не было необходимости — яркий свет луны проникал глубоко в комнату и заставлял сверкать белоснежные кружевные простыни на огромной кровати.
Маргарита напоследок окинула молодую женщину внимательным взглядом, затем отыскала в сумке флакон с ароматной водой, намереваясь протереть госпоже кожу.
— Оставьте меня, — раздраженно сказала Анжелика.
— Мадам, скоро придет ваш муж, надо…
— Ничего не надо. Оставьте меня.
— Хорошо, мадам.
Служанка сделала реверанс.
— Желаю вам приятной ночи, мадам.
— Оставьте меня! — закричала Анжелика в третий раз.
Она осталась одна, негодуя на себя за то, что не смогла сдержаться при служанке. Но Марго иногда ее раздражала. Уверенная и ловкая, она смущала молодую женщину, которая боялась увидеть насмешку в черных глазах служанки. Анжелика долго не двигалась с места, но постепенно гнетущая тишина комнаты стала невыносимой. Страх, который праздничная суета и разговоры гостей на время усыпили, теперь пробудился вновь. Анжелика сжала зубы.
«Я не боюсь, — сказала она почти вслух. — Я знаю, что должна делать. Лучше я умру, но он меня не получит!»
Она подошла к наружной застекленной двери, открывавшейся на террасу. Только в Плесси Анжелика видела такие изящные балконы, введенные в моду архитекторами эпохи Возрождения…
Диван, обитый зеленым бархатом, манил присесть и насладиться величием пейзажа. Отсюда не было видно Тулузы, скрытой за излучиной реки. Только сады, блестящие воды Гаронны, да бесконечные поля кукурузы и виноградники простирались вокруг.
Анжелика села на край тахты и прислонилась лбом к балюстраде. От бриллиантовых шпилек и нитей жемчуга, украшавших сложную прическу, у нее болела голова. Молодая женщина принялась с большим трудом освобождаться от них.
«Почему эта здоровая дура не причесала меня и не помогла раздеться? Неужели она воображает, что этим займется мой муж?» — подумала Анжелика и горько усмехнулась собственным словам.
«Сестра Анна не преминула бы прочесть мне небольшую лекцию о покорности, которую должны выказывать жены в отношении всех желаний мужа. И когда она говорила это „всех“, ее выпученные глаза вращались, словно шары, а мы прыскали со смеху, догадываясь, о чем она думает. Но я никогда не была покорной. Молин прав, когда говорит, что я не стану подчиняться тому, чего не понимаю. Я согласилась, чтобы спасти Монтелу. Что же им еще от меня надо? Рудник Аржантьер теперь принадлежит графу де Пейраку. Они с Молином могут продолжать махинации с испанским золотом, а мой отец и дальше разводить мулов, чтобы это золото перевозить… Если бы я сейчас умерла, выбросившись с балкона, ничего бы не изменилось. Каждый получил то, чего хотел…»
Наконец ей удалось освободиться от шпилек. Упрямым, привычным с детства движением Анжелика вскинула голову, и волосы рассыпались по ее обнаженным плечам.
Вдруг ей показалось, что она слышит легкий шум. Повернувшись, она едва сдержала крик ужаса. Прислонившись к проему балконной двери, на нее смотрел хромой граф.
Он сменил красный костюм на короткие штаны и очень короткий черный бархатный пурпуэн, который оставлял открытой талию и рукава тонкой льняной рубашки.
Муж подошел к ней неровной походкой и низко поклонился.
— Вы позволите мне сесть рядом с вами, мадам?
Анжелика молча кивнула. Он сел, облокотился о каменную балюстраду и окинул беззаботным взглядом пейзаж.
— Несколько веков назад, — начал он, — под этими звездами дамы и трубадуры поднимались по винтовым лестницам на башни своих замков и проводили там Суды любви[17]. Приходилось ли вам слышать о трубадурах Лангедока?
Анжелика оказалась не готова к такому разговору. Приготовившись защищаться, она была напряжена до предела и поэтому с трудом пробормотала:
