Довольно часто «безместие» объявлялось не указом и не повсеместно, а для какого-то конкретного случая. Например, при совершении торжественной церемонии, празднества, иного публичного действа. Так, «безместие» при Михаиле Федоровиче вводилось для торжеств, связанных с его венчанием на царство летом 1613 года, а затем в связи с почетной встречей его отца, Филарета Никитича, возвратившегося из польского плена в 1619 году[156]. «Безместие», бывало, касалось аристократов, приглашенных к великому государю либо святейшему патриарху за стол или для участия в монаршем походе на богомолье.

Таков далеко не полный список ограничений, накладывавшихся при Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче на местническую традицию. Привести все случаи, когда правительство решало: «без мест!» — просто нереально. Число малых и больших «заслонок», за несколько десятилетий поставленных перед мощным потоком местнической стихии, в действительности гораздо больше. Но даже в таком, урезанном, виде их реестр производит внушительное впечатление.

Очень хорошо видно: правительство первых Романовых по мере сил ущемляло местнические порядки, не решаясь, впрочем, отменить их полностью. Но с течением времени подобное преобразование становилось всё более необходимым и всё менее трудным делом.

На протяжении нескольких десятилетий правительство с разных сторон подходило к айсбергу местничества и откалывало маленькие кусочки. Айсберг, разумеется, уменьшался, но габариты его оставались весьма внушительными. Эта политика — медленного сокращения ледяной горы — перешла по наследству от государя Алексея Михайловича к его сыну.

С начала царствования Федор Алексеевич показал, что не благоволит местническим порядкам. Однако и при нем случилось несколько крупных тяжб, а также горсть мелких, принесших изрядную «докуку» правящему кругу. Следуя курсом отца и деда, Федор Алексеевич предпринял новые меры по ограничению местничества.

Так, полное «безместие» было объявлено на время торжеств, связанных с венчанием на царство. Особым указом сообщалось: «Како по милости всемогущего Бога приспеет время венчатися ему великому государю своим царским венцом и восприятии скипетр Всероссийского царства… и во время того действа во всех чинах указал он… боярам и окольничим и думным и ближним людям стольникам и стряпчим бытии без мест по его государеву изволению, где кому он, великий государь, укажет. И… государев указ сказати всем и в Розряде в книгу записати и закрепити думным дьякам своими руками[157] чтобы никому ни до кого в тех чинах в случаях дела не было…»[158]

Указом от 2 ноября 1679 года объявлялось, что для крестных ходов при сопровождении икон всякое местничество отменяется под страхом конфискации земель и «отнятия чести»[159].

На южном фронте, обращенном против Турции и Крымского ханства, дверь перед местничеством оказалась запертой на несколько лет (1678—1681). Военные действия 1677 года, как на грех, были сильно хаотизированы спорами воевод, а также их соперничеством в «счетах об отечестве». Так что вновь объявленное «безместие» явилось мерой вынужденной и закономерной.

А весной 1680 года вышел указ, согласно которому во всех бумагах, касающихся гражданского управления, предписывалось называть только начальствующих лиц соответствующего ведомства («приказа»), без их помощников и заместителей[160]. Таким образом, исчезала почва для местничества между людьми, занимавшими в приказах не первые позиции. Но это были довольно скромные шаги. Между тем в Боярской думе и близком окружении царя сложился круг людей, имеющих высокие чины при очевидной слабости местнических позиций. Их «общая масса» могла стать хорошей опорой для более решительных преобразований.

Через полгода последовало очередное объявление «безместия» в действующей армии. А 24 ноября 1681 года вышел указ Федора Алексеевича о полном и бесповоротном упразднении местничества[161]. Вот он-то и стал решительной мерой, намного превосходившей по масштабу всё сделанное в этом ключе при других московских государях.

Этот указ, вероятно, вызвал худые толки и, возможно, сопротивление. Внимательные наблюдатели из числа иноземцев отмечают: русские «бояре» проявляли недовольство царем. К тому же выявились практические сложности исполнения указа, и требовалось их учесть. Поэтому начало 1682 года ознаменовалось созывом большого Соборного совещания на сей счет.

На нем-то и был сделан последний шаг к уничтожению местничества.

Источники не позволяют со всей точностью определить инициаторов большой реформы. Совершенно ясно, что самую активную роль сыграл в ней лично Федор Алексеевич. Благодаря его твердой воле упразднение местничества только и могло совершиться. Без всякого сомнения, главнейшими союзниками царя стали князь В. В. Голицын и патриарх Иоаким. Причем Голицыну время от времени приписывают решающую роль как организатору и, пуще того, «идеологу» реформы. Нельзя отрицать такой возможности, однако и решительных аргументов в ее пользу до сих пор не приведено. Ясно, что патриарх помог Федору Алексеевичу в «проводке» столь масштабного нововведения, но инициатором его не являлся. Некоторые историки видят самых деятельных помощников царя, а может быть, и советников, внушивших ему программу реформы, в его неродовитых приближенных: Языковых, Дашковых, Кондыревых. Да, Языков обладал столь значительным влиянием на царя и столь солидным «весом» при дворе, что мог стать своего рода «серым кардиналом» при начале всей затеи. Но и тут, к сожалению, надо признать: источники не дают возможности точно указать на него или на кого-то иного.