И все же вечер удался, беседа была легкой, дружеской. Машину со спящими на заднем сиденье детьми вела Мэгги.

— Почему ты недорассказала историю про экстрасенса? — спросил размякший от вина Алекс.

— Мне кажется, Аните не понравилось, что я оказалась в центре внимания.

— С чего это вдруг?

— Мне так кажется.

— Это все твои фантазии. Ладно, черт с ней, с Анитой. Это была твоя история, твой шанс рассказать ее. Анита бы из-за тебя не замолчала.

— Да. Ты прав. Думаю, я не нравлюсь Аните, потому что у меня рыжие волосы.

— Ерунда. Ты напилась.

— Ничего подобного. Хорошо, волосы тут ни при чем. Или дело не только в них. Просто такое... чувство. Иногда я смотрю на людей и...

— И что?

— Не важно.

— Нет уж, давай выкладывай!

— Нет. Ты только посмеешься надо мной. Ты всегда смеешься.

— Да, пожалуй, что так.

— Ты видел этот чудный камин, Алекс? Как ты думаешь...

— Не спрашивай. Ответ — да.

Вот так и получилось, что на следующий день, в субботу, Алексу пришлось разбирать старый газовый камин в их гостиной. Когда он увидел, как Мэгги уставилась на огонь у Сузманов, он вспомнил, что всегда его раздражало.

Каждый раз, когда они посещали безупречный дом Билла и Аниты, Мэгги возвращалась домой раздосадованная. Поэтому его драгоценные уик-энды (предназначенные для просмотра «Спортивного обозрения», с мягкого дивана и под баночное пиво) проходили в блужданиях по хозяйственным магазинам, огромным, как авиационные ангары. Смерть от пытки под названием «сделай сам». Прежние визиты к Сузманам повлекли за собой перепланировку погреба под игровую комнату для детей и возведение кривобокой оранжереи в задней части дома. Но, скольких бы страданий это ему ни стоило, Алекс все-таки хотел порадовать Мэгги. Когда он видел ее влажно блестящие глаза и длинные рыжие кудри, как на картинах прерафаэлитов, он был согласен на все, чего бы она ни захотела.

Когда Алекс отключил газ, извлечь камин оказалось совсем нетрудно. Куда больших усилий потребовали доски, которыми был забит старый камин. Крепкая деревянная рама была в свое время сколочена из толстых и длинных досок, и лишь небольшое отверстие оставалось для того, чтобы дым от газового камина уходил в дымоход. Но теперь и эта часть работы осталась позади. Между тем кто-то должен был помешать Сэму копаться в рыхлой саже, и Алекс решил, что это женское дело. Он надел пальто и направился в «Веселого скрипача».

Дом Алекса и Мэгги представлял собой большую викторианскую виллу с огромным нависающим фронтоном. Когда они оформляли покупку, агенты описывали их приобретение как «дом с характером», а такие дома как магнитом притягивали Мэгги — но не Алекса. Дома с характером подобны людям с характером. Их положительные свойства обычно уравновешиваются скрытыми, но значительными недостатками. Последние пять лет Алекс упорно тратил большую часть свободного времени на сражение с атавистическими элементами, так и норовившими ворваться в святилище, которое он старался построить для своей семьи.

Постоянные проблемы с сыростью наводили Алекса на мысль о том, не течет ли внизу подземная река. При помощи специальной отравы он совладал с нашествием жука-древоточца. Обилие чешуйниц изумляло даже специалистов из «Рентокил». Комнаты с высокими потолками требовали установки мощного центрального отопления хотя бы для того, чтобы не осыпались красивые лепные розетки. Вдобавок Алекс продолжал воевать с протекающей крышей: протечка упрямо не хотела сдаваться, каждый раз перемещаясь на девять дюймов после того, как ее «устранили».

Да, именно что воевать, поэтому, если иногда Алекс покидал строй и дезертировал с передовой ради «Веселого скрипача», Мэгги не возражала. Вот и в этот раз она промолчала, когда он вышел из дому, и стала искать в «Желтых страницах» трубочиста.

Она заранее подготовила детей к его приходу. Они уже посмотрели фильм «Мэри Поппинс», да Мэгги и сама рассказывала им истории из своего детства. Когда она была ребенком, дымоходы обслуживал местный житель, изображавший чревовещателя, чтобы повеселить любопытную детвору. Трубочист делал вид, будто у него есть помощник-лилипут, говоривший с ним из дымохода, и посылал Мэгги на улицу, чтобы она проверила, удалось ли ему щеткой прочистить трубу. Эми и Сэм разволновались не на шутку. Они сидели у окна и нетерпеливо ждали, когда трубочист появится. Мэгги сказала им, чтобы они прикоснулись к нему на счастье.

Когда трубочист наконец прибыл, Мэгги невероятно огорчилась, увидев, что он не покрыт сажей с головы до ног и что вместо набора щеток у него пылесос. В современном варианте трубочистом оказался молодой очкарик, прибывший по первому на тот день вызову в чистой голубой спецовке. Никаких шуток для детей он не припас. Когда Эми и Сэм подбежали, чтобы дотронуться до него, едва он только переступил порог, молодой человек стал пристально разглядывать спецовку, ища пятна от детских пальцев. Затем он — довольно кисло, как показалось хозяйке, — посмотрел на детей. Мэгги быстро показала ему, где находится фронт работ.

Сэм тут же потерял интерес к этому неколоритному трубочисту и умчался играть с Пятнашкой, но Эми осталась, наблюдая за каждым его движением. Она была совершенно очарована. Девочка заглядывала склонившемуся над камином молодому человеку через плечо, придвигаясь ближе и ближе, пока фактически не уткнулась ему в шею. Мэгги хотела было отогнать ее, чтобы не мешала, но потом передумала — точно какой-то голос зазвучал у нее в голове: «Почему бы и нет? Пусть себе смотрит».

Трубочист (хотя он едва ли оправдывал это звание, ведь был всего лишь человеком с машиной, которая высасывает сажу) начал с того, что засунул руку в дымоход, и на каминную решетку высыпалось еще больше мусора, соломы и веток.

— Эй, — сказал он, извлекая руку. — Да тут еще что-то есть.

В руках он держал какой-то грязный предмет, оказавшийся книгой. Он соскреб с нее сажу и пыль.

— Люди прячут в дымоходах книги, а потом забывают о них.

Он раскрыл книгу, как будто что-то искал между страниц. Мэгги была околдована. Она почувствовала дрожь собственника, сильную, как в детстве. «Моя книга, — хотелось ей сказать. — Мой дом, мой дымоход, моя книга». Мэгги не нравилось, что испачканные большие пальцы трубочиста оставляют следы на обложке. Она хотела забрать у него книгу, но вместо этого спросила:

— А вы много чего находите?

— Однажды нашел пять сотен фунтов...

— Везет трубочистам, — бросила Мэгги, не в силах оторвать глаз от предмета в его почерневших руках.

— Я не договорил. Пять сотен фунтов — фальшивыми купюрами.

Ничего не отыскав между страниц, он потерял интерес к находке.

— Возьмите.

Трубочист протянул Мэгги книгу и продолжил чистить дымоход — точнее, высасывать оттуда сажу.

Тем вечером они развели в камине настоящий огонь, в котором потрескивали дрова. Все сидели кружком, уставившись на пламя, точно это была какая-то новая форма развлечения, — все, кроме Пятнашки, занявшей место напротив огня и тут же заснувшей, словно все это устроили только ради нее. Обновленный камин предстал в самом лучшем виде. Богато украшенный черный чугунный фон дополняли прекрасные керамические плитки насыщенных осенних тонов. Рисунки в восточном стиле изображали павлинов и других экзотических птиц, вьющихся вокруг таинственных кустов и деревьев. Мэгги отполировала плитки до блеска. Глазурь сохранилась отлично — нигде ни единого скола или царапины.

Этот камин, радостно согласились оба супруга, был даже лучше сузмановского.

Поначалу Алекс весьма заинтересовался книгой, найденной трубочистом в дымоходе, и то и дело разрушал огненные чары, зачитывая вслух отрывки.

Оказалось, это дневник в кожаном переплете. Был он испачкан и слегка обуглен, но вполне читабелен. Алекс пытался расшифровать почерк и настойчиво зачитывал оттуда какие-то, вероятно, списки покупок. Его энтузиазм вскоре угас, как и предполагала Мэгги. Сама же она не потеряла интереса к находке, но почему-то испытывала необходимость его скрывать.