Фурд окинул взглядом мостик. Один за другим все замолчали.

— После этого, — он махнул рукой, указывая на еду, выставленную перед ними, — будут только пилюли и гиперконцентраты. Наша последняя нормальная трапеза до самого окончания миссии.

— И прежде чем миссия закончится, — сказал как всегда бестактный Смитсон, — один из нас предаст вас.

Он походил на гуманоидную смесь рептилии, моллюска и чего-то еще, не поддающегося классификации. Для неверующего нечеловека, который не слишком часто путешествовал по Содружеству, он очень хорошо знал человеческие культуры и религии. «Только пользуется своими знаниями исключительно для издевок», — подумал Фурд, равнодушно разглядывая подчиненного. Тот воззрился в ответ, как будто понимал, чем сейчас занята голова коммандера, что, впрочем, вполне могло оказаться правдой. Смитсон был высоким, серым и влажным, а его большие и умные глаза, казалось, видели все; теплые и золотые, словно моча.

Через несколько секунд Смитсон выпустил и быстро втянул вторичную конечность из нижней части тела, в его невербальном словаре это равнялось пожатию плечами. Фурд посчитал жест за примирительный.

Последняя трапеза началась без всяких церемоний и проходила в тишине. Разговаривали редко, вполголоса и на самые общие темы, звук был чуть громче звяканья приборов по тарелкам. Когда остальные закончили, Тахл еще ел, но все уже привыкли к тому, как он потребляет пищу, потому даже не обратили на него особого внимания: к тому же на тарелке шахранина лежало не живое мясо, а специальная заготовка, выращенная в культивационных чанах «аутсайдера», с искусственной нервной системой, включающей моторные рефлексы. Подавали ее, разогревая до температуры тела. Тахл всегда следил за тем, чтобы есть аккуратно и медленно, не думая, что перед ним лежит настоящая добыча.

Смитсон всегда справлялся с пищей быстрее всех. Он был экстремальным вегетарианцем и всем телом всасывал концентрированную овощную слизь, расщепляя ее на субатомном уровне столь же эффективно, как плотоядные вытягивали питательные вещества из мяса. Он даже ел, как хищник, быстро, агрессивно, вечно оглядываясь по сторонам.

Фурд настаивал, чтобы редкие трапезы на мостике команда проводила вместе, провоцируя людей на возражения. К его досаде, никаких жалоб не было, хотя столь либеральный жест раздражал Тахла и Смитсона: их обоих несколько беспокоили человеческие кулинарные привычки, хотя и по разным причинам, и они предпочли бы есть в одиночестве.

Мостик находился в круглом отсеке, расположенном в середине корабля. Офицерские консоли по периметру повторяли очертания изогнутых стен. Те закрывал сплошной экран, тонкий, словно нанесенный краской. На него выводились данные с тысяч наблюдательных приборов по всему корпусу корабля; обычно экран показывал то, что мог увидеть человеческий глаз, но изображение можно было увеличить, отфильтровать или изменить длину волны, чтобы дать картинку в любом электромагнитном диапазоне. Одно только сведение воедино информации, поступающей с датчиков слежения, и обеспечение непрерывной и постоянно обновляющейся панорамы в 360 градусов было невероятно сложной задачей и требовало компьютера размерами чуть ли не с большой палец Фурда.

Именно на мостике девятипроцентное сознание «Чарльза Мэнсона» наиболее часто общалось со своей командой. Обычно — словно хороший дворецкий — оно предупреждало желания экипажа до того, как те высказывались: увеличивало изображение на отдельных участках экрана и выводило информацию на экран. Или могло показать нечто непрошеное, то, что считало важным, как будто привлекая внимание экипажа вежливым покашливанием. Обычно корабль все предугадывал верно, и Фурд очень редко отменял его решения.

Трапеза закончилась тихо, как и началась. Постепенно все разговоры вернулись к миссии. Незаметным фоновым шумом щелкали и бурчали ретрансляторы, из коммуникаторов доносился шепот голосов. На мостике царили полумрак и сдержанность, местные обитатели бормотали над консолями, как хирурги во время операции. Сам же Фурд впервые после событий на Шахре почувствовал себя комфортно. Он вернулся на корабль, в собственный мир. На планетах, среди настоящих людей, коммандер становился на удивление ранимым, и Тахл, или Кир, или Смитсон часто спасали его от неосмотрительных порывов великодушия. Но на «аутсайдере» Фурд царствовал безоговорочно. Его дом был здесь, а не в скудно обставленной квартире на Земле и тем более не на родной планете, где его давно никто не ждал.

«Чарльз Мэнсон» находился на расстоянии пятидесяти минут полета от Шахры и направлялся к Гору 5, туда, где ожидали Ее появления.