постоянно кто-то ползал. Скоро с воздуха ничего не будет видно, даже если над местом крушения действительно пролетит патруль. Шахранину приходилось оставаться на открытой местности, но так его могли заметить не только спасатели, но и хищники. О последних рассказывали на инструктаже. В обычной ситуации особых неприятностей они бы не доставили.
Из всех шахранских систем Баст была самой маленькой и бедной. На почти необитаемой Баст 3 располагалась лишь парочка убогих военных баз, да практически нерентабельные заводы по добыче полезных ископаемых. Чуть более крупная Баст 4 отличалась умеренным климатом, там жило большинство населения, хотя вся система едва ли считалась ценным активом Содружества, а потому к ней приписали лишь один боевой корабль — «Палладу». Предполагали, что «Вера» сначала пойдет на Гор, в крайнем случае на Анубис или Изиду, но вместо этого под удар попала Баст, и крейсеру не дали ни единого шанса.
Схватка оказалась очень короткой. В шлюпке кто-то заметил, что оргазм длится дольше, пусть его последствия и менее очевидны. Они смогли лишь мельком разглядеть неопознанный корабль, но Шарабту хватило и этого.
Триста лет назад именно этот пришелец посетил Шахру и разрушил ее. Лишь один житель планеты понял, чем на самом деле являлся незваный гость, и написал Книгу Шрахра, и когда шахране прочитали ее, то отвернулись друг от друга. Их империя медленно, но неуклонно закатилась, а позже ее поглотило Содружество. Большинство шахран были агностиками и назвали разрушителя «Верой», насмехаясь над собой. Вера была тем, чего они не понимали и не хотели; она пришла к ним неожиданно и без приглашения; ее нельзя было отринуть. Когда же она покинула их, столь же внезапно, как появилась, шахране рухнули и уже не смогли восстановиться.
В целом такое имя пришельцу вполне подходило.
В Содружестве поначалу использовали термин «Неопознанный корабль», теперь же прижилась «Вера», но по другим причинам. Объект всегда скрывался под саваном невидимости, но, когда позволял себя заметить, те, кто пережил встречу с ним, говорили, что в его облике крылось нечто такое, чего не передавали никакие записи. Только женское имя со всеми подобающими местоимениями казалось подходящим для такого явления. Так «Неопознанный корабль», Он, превратился в «Веру», хотя чаще ее звали просто Она.
Шахране знали, что Она такое. Содружество не подозревало. Ему было известно лишь то, что после Ее посещения цивилизации приходили в упадок, но, почему это происходило, люди не догадывались. Причину столь стремительного заката мог постичь лишь тот, кто осознал, чем Она являлась. Шарабт понимал это лучше многих: он лично прочитал Книгу, а теперь увидел «Веру» воочию. Он должен был выжить, помочь Содружеству не допустить того, что Она сделала с Шахрой триста лет назад.
Впрочем, желание имело свои пределы. Шарабт не ожидал, что в одиночку остановит Ее или спасет человеческую цивилизацию. Он даже открыто признался себе, что не питает к последней каких-то особенных чувств. В Содружестве ему многое не нравилось, но на хищную империю зла оно не походило. Вполне терпимо работало, обеспечило его хорошей карьерой и только время от времени демонстрировало свои худшие стороны или фанатизм. «А потому в этот раз мы должны остановить Ее, — подумал Шарабт, — не дать сделать с Содружеством то, что Она сделала с нами». Необычное мнение для шахранина, по крайней мере для того, кто родился после Шрахра. Оно могло завести куда угодно.
И дало ему еще одну причину выжить. Шарабт хотел встретиться с Тахлом. Хотел знать, не приходили ли тому в голову такие же мысли.
Их было четверо, каждый размером и весом почти с шахранина. Рептилии, низкие, шестиногие и мускулистые. Их крапчатая кожа, словно пустыня, напоминала цветом нестираное нижнее белье. Они бесцельно бежали рядом с Шарабтом. Морды у них не выражали ровным счетом ничего. Впрочем, его лицо тоже.
Чувствуя родовые схватки, а те случались все чаще, он скрывал их, неожиданно выпуская когти, отчего четыре хищника ломали строй, но с каждым разом они делали это на долю секунды позднее, а группировались на долю дюйма ближе. Солнце поднималось все выше по оловянному небу, день становился жарким настолько, насколько ночь была холодной, и Шарабт все сильнее чувствовал, что эти твари приспособлены к миру вокруг, им здесь место. А вот ему — нет.
Шахранин, не останавливаясь, шел часть прошлого дня, всю ночь и часть нынешнего. Боль в левом боку, тупая и пульсирующая, столь не похожая на родовые спазмы, не проходила. Преследовала его, как эти хищники. Он поставил себе диагноз, насколько мог на полубеге-полуходьбе, — колотая рана малого сердца. Это значило, что без хирургической операции жить Шарабту осталось сутки, но он счел проблему маловажной, так как знал: от преждевременных родов умрет часов через двенадцать, или через шесть его убьют местные плотоядные. Если бы не беременность, он смог бы их обогнать, правда, в этом случае бежать бы ему просто не понадобилось.
Шахранин вообще мог в этот раз не подниматься на борт «Паллады»: согласно уставу он доложил о своей беременности капитану Матубу. Тот должен был освободить его от занимаемой должности, но, зная о способностях офицера, попросил сходить, как впоследствии выяснилось, в последний рейс крейсера.
Шарабт пожал плечами. Шахране не тратили время зря, жалея о том, чего не могло быть. Хищники по-прежнему скакали неподалеку, а он вдруг понял, что еще не все потеряно. На Шахре он жил в Ирширрхийских горах; так и не переехал в Блентпорт или какой-нибудь другой город Содружества в низине, а поэтому ядовитые железы в руках и ногах ему не удалили. Они могли иметь решающее значение. Способность насытить когти ядом могла помочь
